Записки ящикового еврея. Книга вторая: Ленинград. Физмех политехнического

Пока выходишь по Большой и Малой Невкам в залив, обгоняешь разные гребные лодки, но если попадается неопытный старшина на шестивесельном яле, который уступит просьбе салаг морских училищ не дать обогнать себя какому-то «шпаку», то некоторое время идешь вровень с ним. Когда появляется свободная вода, несколькими гребками опережаешь ял и уходишь далеко от него, уже не слыша команд «навались! ии… раз, ии… два». Так курсанты в первый раз задумываются о том, что на флоте не всё самое быстрое и лучшее.

Встречи с ялами происходили, когда я с Малой Невки не сразу выходил в залив, а грёб до Большой Невы, а по ней уже выходил в залив. Но в этом случае я чаще путешествовал по Фонтанке и даже Мойке – экскурсионных катеров тогда не было, а на моторках плавать практически не разрешали. Так я узнавал город с воды – это, как правило, лучшие его виды.

Наступала осень. Стало раньше темнеть. Погода в заливе всегда неустойчивая, но мне пока везло. Пару раз я приходил обратно к пирсу уже затемно. И тут вдруг утонул один из одиночников в заливе – его подрезал какой-то лихой катер, весла в это время были занесены для гребка и он «кильнулся». Вода была уже холодная, видимо, он много сил потратил, чтобы выбраться из тонущей лодки, и когда оказался на поверхности, на воде никого не было, а зашел он далеко. Мне, как новичку, строго предписывали при малейшей опасности ставить весла на воду, что пару раз меня действительно спасало. Но очень далеко я не заходил. После этого случая одиночку у меня отобрали (я не мог претендовать на то, чтобы на ней соревноваться). Дальше я греб в четверке с рулевым и в восьмерке. Чтобы серьезно заниматься греблей, нужно иметь рост за 190 см и вес за 90 кг. Спортивные результаты для меня были на втором плане, на первом – оздоровительные и ознакомительные. Привлек ребят из комнаты, и мы поначалу получали удовольствие. Удовольствие кончилось, когда зимой нужно было вставать в шесть утра, чтобы успеть на время, выделяемое нам по остаточному принципу в гребном бассейне – на хорошем времени были мастера.

Гребли мы в четверке распашной с рулевым – нашим опытным тренером, женщиной лет пятидесяти. Она толково и спокойно все объясняла, но перед соревнованиями и на них в ее лексиконе превалировал мат. Не все это выдерживали и первым откололся Саша – Юн Санхо. Сашу заменил Кирилл Егоров. Позже, когда понадобилась восьмерка для институтских соревнований, удалось подключить двух немцев из первой группы – Гюнтера и Ганца. Загребного тренер нашла сама – перворазрядника из старшекурсников. Не хватало еще двоих, и тренер приказала найти двух физмеховских аспирантов – Первозванского и Челпанова. В аспирантуре они не числились, но найти их, причем на разных факультетах, удалось. Они были уже кандидатами наук, старшими научными сотрудниками и попутно набирали педагогический стаж. Гребли до самых соревнований с удовольствием. После соревнований восьмерка распалась, и встретился я с ними только через три года. Тогда и узнал, что они из звездной команды кафедры Лурье.

Пора рассказать о жильцах нашей комнаты.

Четверка распашная: Олег Рогозовский, Толик Полянский Кирилл Егоров, Валера Косс. На руле – Таня Неусыпина (это ее фото)

Первозванский (тогда еще Толя)

Комната 422

Нас – четверых первокурсников физмеха поселили в студгородке Политехника по Лесному проспекту 65 (Флюгов переулок) в корпусе 6ф (физическом), на четвертом этаже. Досталась нам не самая лучшая комната, с обещаниями перевести нас после первого курса в лучшее помещение, но мы пока не жаловались.

Самым старшим и опытным из нас был Саша – Юн Санхо, 1935 года рождения. Родителей его, живших в Корее (южной части единой Кореи) японцы насильственно увезли на тогда еще японскую часть Сахалина (Углегорск) и заставили добывать уголь. Работали они тяжело, но рабами все-таки не были. Саша успел еще поучиться в японской гимназии и выучил японский в совершенстве – учеба по-японски продолжалась еще некоторое время после освобождения острова Красной Армией.