Записки исторической сплетницы. О жизни королевских особ и аристократов XII-XVIII вв.

И еще: не пускайте на порог старинных якобы приятелей, которые вовсю пытаются использовать ваши финансовые и жилищные возможности. У вас все-таки не гостиница. Даже если живете в замке и располагаете помещениями. А уж если в двухкомнатной квартире – тем более. Перебьются. А вам спокойнее.

Жена шестая – финальная, или Остаться в живых

Главная героиня: Екатерина Парр, королева-консорт Англии.

Место действия: Англия, Франция.

Время действия: 1512–1548 годы

Ведь вот как бывает? Живешь, живешь, и хорошо вроде живешь, правильно. Но не для себя. Постоянно ты кому-нибудь должен и кого-то бросить не можешь. Вот и отдаешь долги, стараешься, сознаешь ответственность за тех, кого приручил или не приручал, а они сами набежали. И вот, казалось бы, миссия твоя завершена, долги отданы, дети (свои или чужие) выращены и в большую жизнь отправлены, больные благодаря твоей заботе выздоровели или – вопреки твоим стараниям – отправились в лучший мир. Ты понимаешь, что настало время отдохнуть, прийти в себя и немножко пожить для собственного удовольствия. Потому что удовольствия ты на самом деле суетными проявлениями греховной человеческой натуры не считаешь, а очень даже ценишь. Жить хочешь, так сказать, не только для совести, но и для радости. И тут – бац! – вторая смена. Кто-то опять в тебе остро нуждается. И отказаться нельзя. То есть можно, но с неясными последствиями, вплоть до потери свободы, имущества и даже жизни. Причем нужду в тебе нуждающийся обставляет так, словно делает тебе великое одолжение, и тебе остается фальшиво во весь рот улыбаться и прыгать якобы от счастья. А на самом деле – чтобы преодолеть соблазн на стенку тут же полезть от отчаяния. И опять у тебя долг вместо удовольствий. И ты себя спрашиваешь: когда ж я столько задолжать-то успел, Господи? Ну в данном случае, не успел, а успела. Потому что речь идет о финальной жене семейно ориентированного короля Генриха VIII, Екатерине Парр.

В общем, история с пятой женой Екатериной Говард наглядно и доступно продемонстрировала Генриху то, что он до поры до времени не хотел признавать: молодость прошла и вряд ли вернется, сделав исключение для такого уважаемого человека, как король. Он внезапно уже не золотоволосый, полный жизни и обаяния прекрасный принц. И если начать его из себя строить, будет немножко неловко всем. К тому же нога зверски болит, там постоянное воспаление, и смердит так, что приближение короля придворные за версту чуют. И лишний вес замучил, потому что считать калории и соблюдать баланс БЖУ король с детства был как-то не приучен. Да и вообще ограничивать себя не любил – ни в еде, ни в развлечениях. Отсюда болезни, а от болезней – скверный характер, который с каждым днем все больше и больше портился. В сочетании с практически неограниченными королевскими полномочиями это дало потрясающий эффект: Генриха стали воспринимать как настоящего монстра и под руку ему старались не попадаться. Его тиранические замашки достигли своей наивысшей точки. Так что это был мрачный, подозрительный, хитрый, озлобленный и гневливый пожилой дядька, страдающий от болей и передвигающийся преимущественно в специальном кресле, а не на своих больных ногах.

При этом его семейноориентированность никуда не делась, и самого себя он считал завидным женихом, потому что король. Но жену он себе теперь присматривал, учитывая негативный опыт предыдущего брака. Не чтоб танцульки всякие, прогулки и развлечения, а чтоб человек был хороший, спокойный, терпеливый и ответственный. Конечно, у Генриха по старой памяти еще загорались глаза на придворных красоток, но все же хватало ума не рассматривать вариант, похожий на Екатерину Говард. Может, король уже понимал, что честный ответ на вопрос: «Нешто я в интимном смысле и одну не потяну?..» (Л. Филатов) – будет: «Нет, не потяну». А может, честность тут ни при чем, и король каждую последующую жену выбирал просто по контрасту с предыдущей. Анна Болейн ничуть не походила на Екатерину Арагонскую, Джейн Сеймур была противоположностью Анне Болейн, у Екатерины Говард не было ничего общего с Анной Клевской, а Екатерина Парр, шестая жена, резко отличалась от Екатерины Говард.