Записки Юлия Цезаря и его продолжателей

40. После убийства молодого Гн. Помпея Дидий, о котором мы говорили выше, обрадованный этим, ушел в ближайшую крепость, а корабли вытащил на сушу для ремонта. Лузитане, которые после сражения собрались под знамя, составили большой отряд и вернулись к Дидию. Хотя корабли охранялись довольно старательно, Дидий из-за частых нападений был выманен из крепости. Лузитане в ходе почти ежедневных боев устраивают засады и разделяют свое войско на три части. Одна часть была подготовлена для сожжения кораблей. Эти люди расположились так, чтобы устремиться в битву никем не виденными. И вот когда Дидий вышел с войсками для отражения атаки врагов, лузитане дали сигнал и сжигаются корабли. Одновременно находившиеся в крепости выступают на бой. И по тому же знаку бегущие разбойники, пока их преследуют, подняв крик, окружают наших сзади. Дидий, сражаясь с большой доблестью, был убит вместе со своими воинами. Некоторые наши захватывают лодки, находившиеся у берега. Затем многие, поплыв к кораблям, находившимся в море, отступают; подняв якоря, они на веслах гребут в море, и это стало для них спасением. Лузитане завладевают добычей[493]. Цезарь из Гадеса возвращается в Гиспалис.

41. Фабий Максим, которого Цезарь оставил у Мунды для ее осады, усердно эту осаду продолжал. Враги, окруженные со всех сторон, договорившись между собой, организовали большое убийство и устроили вылазку. Наши не упустили случая взять город и захватили оставшихся в живых 14 тысяч человек, а затем направились к Урсаону. Этот город удерживался большими укреплениями, так что и само место, не только трудами, но и природой укрепленное, мешало врагу захватить его. К этому прибавлялось и то, что воды, кроме как в самом городе Мунда, не было вокруг ближе чем на 8 миль. Это обстоятельство служило большой помощью горожанам. Кроме того, материал, из которого сооружаются осадные башни, находился не ближе чем в 6 милях. И Помпей, чтобы еще лучше защитить город, весь материал вокруг срубил и внес в город. Поэтому наши были вынуждены весь материал доставить из Мунды, которую недавно захватили.

42. Пока все это происходило у Мунды и Урсаона, Цезарь, вернувшись из Гадеса в Гиспалис, на следующий день собрал сходку[494] и сказал: «Начав в этой провинции квестуру[495], я из всех провинций считал ее для себя особой и, насколько мог в то время, оказывал ей благодеяния[496]. Затем, обладая претурой[497], более высокой почестью, у сената просил насчет налогов, которые установил Метелл[498], и освободил провинцию от уплаты этих денег. Одновременно приняв патроциниум[499], я от себя ввел в сенат многие посольства как по общественным, так и по частным делам и многих подозреваемых во враждебности защитил. И во время консульства[500], хотя и отсутствовал в провинции, я, сколько мог, доставлял ей выгоды. И вот, не помня обо всех этих выгодах, вы оказались неблагодарными ни по отношению ко мне, ни по отношению к римскому народу[501], как это было и в прошлом. Вы, узнавшие право народов и институты римских граждан, по варварскому обычаю не раз нападали на неприкосновенных магистратов римского народа[502] и при ясном свете в середине форума нечестиво хотели убить Кассия[503]. Вы всегда так ненавидели мир, что ни в какое время легионы римского народа не покидали эту провинцию[504]. У вас благодеяние считается злодеянием, а злодеяние — благодеянием. И вы не смогли сохранить ни согласие в покое, ни доблесть в войне. Бежавший частным человеком, молодой Гн. Помпей был вами принят, схватил фасции и империй[505], убив многих граждан, получил помощь против римского народа, поля и провинцию по вашей инициативе опустошил. В чем вы считаете себя победителями? Или не знаете, что если я погибну, то римский народ имеет десять легионов, которые могут не только вам сопротивляться, но и небо разрушить? Их славой и доблестью…»[506]