Записки из-под полы

На прощание с Александром Исаевичем Солженицыным писателей набралось едва ли десятка три, не больше. И в Академии наук, и на кладбище Донского монастыря, и на поминальной трапезе помню только некоторых: В. Распутина, Л. Сараскину, С. Бочарова, В. Глоцера, А. Варламова, Э. Лимонова, Аллу и Леню Латыниных, Н. Кондакову, А. Курчаткина, Ренэ Герра, Никиту Струве, В. Непомнящего, Е. Попова, Б. Ахмадулину, Р. Гальцеву, И. Роднянскую, Е. Чуковскую. Мелькнул желтой кожаной курткой В. Бондаренко. Простите, кого не узрел, не заметил.

Конечно, нет пророка в своем Отечестве. Но хотя бы чувство исторического масштаба и личности, и события должно присутствовать в литературной среде? Куда там!

Зато шли бывшие зеки, в дождь, крестясь, некоторые, прощаясь, произносили слова краткой молитвы.

* * *

Пишем некрологи, уходят друзья, один за одним скрываются в темноте, оставляя нас на последнем свету. Отар Чиладзе — поэт и прозаик мощной силы — похоронен в Тбилисском пантеоне неподалеку от нашего Грибоедова.

Сейчас можно сказать: ушел классик грузинской литературы ХХ века.

Я люблю его книги и писал о них. Они составили гряду, протянувшуюся от берегов древней Колхиды до нынешней израненной земли. “Шел по дороге человек” — уже в названии первой вещи этого цикла дышали вечность и современность, история народа и судьба личности. Отар Чиладзе шел по дороге постижения судьбы Грузии, следуя урокам не столько истории (но и истории тоже), сколько человека, впаянного в ее смысл и движение. Ветвистая фраза его романов стремилась завладеть глубиной сознания персонажа, заставить его раскрыться до конца в слове и мысли.

Вижу его сдержанный облик, достоинство, немногословие и врожденную элегантность. Вижу его глаза, вмещающие многое из того, чего сегодня не хотелось бы видеть.

* * *

Мир до тебя, в тебе, после тебя — вот о чем стоит задумываться.

Твое физическое существование есть маленький случайный взрыв солнца посреди вечного ночного безмолвия. Поэтому жизнь не сама по себе, а частный случай смерти, распростертой до и после твоего сознания.

Совершенно неисповедимо, не под силу уму, только вере.

* * *

Удачная идея — учредить, вслед за “знаменской” премией, институтский кружок и альманах, назвав их именем Белкина. Белкин как бы есть, и как бы его нет и не бывало вовсе. Это суть русского. Мерцающее, не побежденное рассудком, странно любимое.

Но все-таки Иван Петрович Белкин был всегда, задолго до Пушкина. Пушкин нашел Белкина в траве, нагнувшись, гуляя. Так же, как Пастернак в той же траве вдруг обнаружил свои якобы простые стихи позднего периода.

Лучший литинститутский сборник, изящно оформленный, — славное детище Алексея Константиновича Антонова. Он читает хорошие лекции и пишет хорошие стихи, не похожие на свои лекции.

Думаю, что он учит свободе, как основе творческого поведения. Но эта свобода только тогда имеет смысл, когда в ее основе не поведение, а творчество. Антонов — поэт без эпитетов, по сути — включая, наверное, и стиль жизни, а не только стихи.

Иван Петрович Белкин никогда не видел Черного моря. Он поручил увидеть море севастопольцу по рождению Антонову и не прогадал.

Рад, что в число белкинской компании затесались и мои воспитанники с Высших литературных курсов. Да и студентам моим путь туда не заказан.

* * *

Мои безответные письма двум президентам России

 

Президенту Российской Федерации

Б.Н. Ельцину

 

Глубокоуважаемый Борис Николаевич!

Пройдет совсем немного времени, и человечество вступит в третье тысячелетие. Такие вехи в истории культуры и цивилизации неизменно обостряют раздумья и обсуждения фундаментальных проблем человеческого бытия, заставляют с новой силой размышлять о будущем, о смысле существования мира и Отечества.

Для новой демократической России эти годы могут — и должны стать временем обсуждения коренных вопросов исторического предназначения нашей страны, формирования обновленной системы ценностей, опирающейся на все лучшее, что существует в российской традиции, мировой культуре, и одновременно устремленной в будущее. То есть становление общенациональной российской идеологии, о необходимости создания которой Вы неоднократно говорили, может стать поистине общероссийским процессом, сопряженным с подготовкой к встрече третьего тысячелетия.

Этот процесс должен охватывать различные сферы политической и социальной жизни, науки, культуры, образования, средств массовой информации. Какое общество мы строим? С каким гимном мы войдем в третье тысячелетие? Каково место новой России в мировой истории? Каковы взаимоотношения религиозного и светского в нашей государственной жизни? Каковы пути строительства гражданского общества в нашей стране?

Главное, что несет Россия в третье тысячелетие, — это трагический опыт борьбы с фашизмом и тоталитарным режимом. Это гуманитарные ценности культуры, искусства и науки, безусловно обогатившие уходящий век.