Записки из «Веселой пиявки»

Что же ждет этих стражей традиций? Времена-то мутантур, и им бы пора, а они — ни в какую, не желают мутантировать. И отвыкшие от дела руки так и тянутся к связкам хвороста и булыжникам... И тяга эта находит сочувствие среди о-о-очень широких масс. История уж так распорядилась.

Уж так распорядилась судьба,

что я с мая по октябрь вполне благополучно обитаю в деревенском доме, снабженном кличкой «Веселая пиявка» (для своих Merry Leech Manor). Кличка имеет историю. Мой старший внук Кира, в нежном еще возрасте приезжая из Лондона в нашу деревеньку, со страстью необыкновенной ловил в близлежащем прудике головастиков, лягушек и особенно пиявок, помещал их в банку с водой и задумчиво наблюдал за извивающимися черными тельцами. По этому поводу на свет появилось такое произведение:

Слышен лягушачий стон
Утром спозаранку:
Где наш Кира, что же он
Не кладет нас в банку?

А пиявки веселей

Завихляли телом —
Уж не ловит нас злодей,
Видно, улетел он.

Если в Англии денек

Выдается жарок,
Кира ловит на крючок
Лондонских пиявок.

Так вот, живу я там со своей рыжей клеенчатой тетрадью в окружении не менее рыжей жены Лены, столь же рыжего карликового пуделя Ларсика и четырех еще более рыжих кур, загнанных в резервацию, также снабженную английской табличкой: Ginger Hen Farm. Такой англоман. Одно, впрочем, перенять у англичан не могу: говорлив, в то время как английским способом беседовать Гейне называл молчание. Так вот, а с курами этими связаны, помимо приятных ежедневных приношений яиц, совсем уж неприятные наши с Леной размышления об их судьбе после завершения сезона и вынужденного возвращения семьи на зимние квартиры. Разумеется, кур можно было просто съесть, но...

— Ну да, — бурчал я, — в благодарность за все эти яйца ты хочешь оттяпать им головы и сожрать.

— А у тебя есть другие предложения?

Птички были приняты в семью пятимесячными подростками. Они поселились в заблаговременно построенном курятнике, и через месяц в доме отмечали праздник первого яйца. Куры оказались крайне тупыми, неопрятными и прожорливыми созданиями. Каждый день помимо положенной пайки комбикорма они сжирают миску запаренной смеси овсянки, картофельных очисток и хлебных корок, а Лена еще подкармливает их всякой нарубленной ботвой, выкопанными из грядок червяками и отловленными мухами. Стоит кому-то выйти на крыльцо, как все пять кур собираются у сетки своего прогулочного загона и тянут шеи — давай, давай! Помимо всех прочих занятий, Лена ввела в обиход визиты в курятник, не связанные с кормлением. Она ловит ближайшую курицу и чешет ей спину на манер топчущего петуха. Оргазм не оргазм, но явное удовольствие птица испытывает. Я же выполняю функции ассенизатора — каждую неделю чищу домик от помета и забрасываю пол свежей смесью опилок и сухой травы. Такая идиллия продолжается до октябрьских холодов, когда настает пора собираться в город. Вот тогда-то смутные мысли о дальнейшей судьбе кур получили словесное выражение.

— Но ты сама с ними сроднилась, неужто зарежешь?

— Зачем же, это твоя работа.

— Ни за что! Давай подарим их кому-нибудь.