Записки из «Веселой пиявки»

Ну да, а еще странности, окружившие меня на Святой земле? Вот я только-только оставил позади американскую закусочную «Элвис» в арабской деревне Абу-Гош — чем не предмет для размышления: культ Пресли в Израиле, да еще в арабской его части? А впереди баптистерий, где бутылочка для святой иорданской воды стоила три доллара, а такая же со святой водой — тоже три. И все же потихоньку мысли принимают более уместное для этих мест (попади к редактору моя ТТКРО, он непременно подчеркнул бы повторение корня «мест») направление, устремляясь вверх. Куда ж еще. К Нему. Который, согласно Ансельму Кентерберийскому, есть, потому что есть, о чем и сообщается человеку при его рождении. Он, видите ли, есть, потому что само Его существование обеспечивает ту несравнимую полноту, которая Ему свойственна. Ты что-нибудь понял, Иосифыч? То-то. Вот и я не понял. Так что оставим неблагодарные и бесперспективные попытки применить тут логику. И правда, разве доказанный Бог может поселиться в душе? Ему самое место расположиться в разуме, а там — скучная достоверность, в нее и верить незачем, раз она уже доказана. Разве сердцу, где то и дело, как водится, идет дождь, такой Бог нужен? Уместно ли к такому Богу обращаться словами славного и почти неизвестного поэта: «Слезно молю Тебя мыслью последней: зло не смывается струями слез, мне не помог ни один Твой посредник. Где они — Будда, Мохаммед, Христос?»

Сколько же мусора застревает в памяти, и я в нем охотно купаюсь, а потрудиться и вытащить что-то стоящее и не пытаюсь...

Пытаюсь зато вспомнить слова,

которые в семнадцать лет казались такими важными: этот самый Истанбул с Константинополем... В них жила тайна: ну что же, что там было? Я все же раскопал слова этой песни, вполне незамысловатые. Был, мол, Стамбул Константинополем, а теперь он уже никакой не Константинополь, а Стамбул. И вот прошло много времени, а прежний Константинополь в лунные ночи все еще дышит турецким очарованием. Каждая девушка там — мисс Стамбул (а вовсе не мисс Константинополь), и если вы назначите ей свидание в Константинополе, то ждать она вас будет в Стамбуле. Вот и старина Нью-Йорк когда-то был Нью-Амстердамом, и остается гадать, зачем понадобилось давать ему новое имя — видать, просто понравилось чем-то. Прошу, возьмите меня обратно в Константинополь — так нет же, дудки, ведь он теперь Стамбул... А за что так поступили с Константинополем? Ну, это дело турок, и нечего туда нос совать.

Такая абракадабра. Ну а для протокола — вот она, эта песня:

Istanbul was Constantinople,
Now it’s Istanbul not Constantinople.
Been a long time gone
Old Constantinople’s still has Turkish delight
On a moonlight night.
Evr’у gal in Constantinople
Is a Miss-Stanbul, not Constantinople,
So if you’ve date in Constantinople
She’ll be waiting in Istanbul.

Even old New York was once New Amsterdam

Why they changed it, I can’t say
(People just liked it better that way).
Take me back to Constantinople,
No, you can’t go back to Constantinople,
Now it’s Istanbul, not Constantinople.
Why did Constantinople get the works?
That’s nobody’s business but the Turks’.

А много-много лет спустя я услышал залихватскую песню Puttin’ on the Ritz, пел ее голландец с совсем неголландским именем Тако. И — вспомнилась та самая музыка, я даже подумал: она и есть. Но, видать, ошибся, одну еще в тысяча девятьсот тридцать девятом году написал Ирвинг Берлин, тот самый, что сочинил и God Bless America, и The White Christmas, другую — про этот самый Стамбул-Константинополь — Нэт Саймон аж через пятнадцать лет. Ох, списал, наверно, уж очень похоже.

Всего-то делов. И почему меня это так занимало? Да разве поймешь почему.

Почему мы должны им верить?

Скажем, Александру Третьему. Сказал этот монарх, что у России нет союзников (а стало быть — друзей?), кроме армии и флота. И тут же: ах, как это мудро! Как справедливо! Как точно сказано! М-да... Это что же за страна такая, если все норовят ее растоптать, кабы не кулаки? И жить тут можно, только ощетинившись штыками?