Записки хирурга военного госпиталя

Не расстраивайся, читатель, тот раненый был мною все же спасен. Пришлось начать операцию прямо на каталке. Выкатили из плановой операционной еще один наркозный аппарат. Один анестезиолог давал сразу два наркоза. А одна операционная сестра обслуживала сразу две бригады, развернув дополнительно еще один стол. Против всяких правил, а что было делать? В помощь я взял врача-интерна, постигавшего азы хирургии вторым ассистентом за соседним столом. И пока мы в таких вот военно-полевых условиях спасали жизни, бюро госпитализации, от своих щедрот, нам подкинуло еще пару-тройку пациентов. Хорошо, что их не нужно было сразу всех оперировать. Вот тебе гражданская медицина.

У военных в мирное время в обычном госпитале подвиг вряд ли совершишь. Да и откуда ему, подвигу, взяться, если паховая грыжа здесь предел мечтаний. Удаление вены при варикозной болезни – потолок хирургического искусства. Если нет раненых, а их после эпидемии ветрянки что-то перестали нам доставлять, тянется хирургическая рутина.

Среди всех хирургических заболеваний у военнослужащих срочной службы на первом месте стоит хирургия гнойная. Превалируют заболевания кожи и мягких тканей. Их распространению способствует пренебрежение элементарными правилами личной гигиены. Не помыл ноги, не постирал вовремя носки, расчесал грязными руками потные конечности – пожалуйста, получи флегмону. Уколол грязный палец куском троса – вот тебе и панариций. Выдавил давненько не стриженными ногтями прыщик на неумытом лице – лови фурункул, а то и абсцесс.

Раньше всю эту хирургическую мелочовку лечили на местах – в полковых медпунктах. В госпиталь отправляли только запущенные и тяжелые формы. По сути – это амбулаторная (поликлиническая) хирургия. А раз, по известным причинам, войсковое хирургическое звено сильно пострадало, то все, что ни попадя, теперь свозят к нам. Дошло уже до того, что воспаленные мозоли стали привозить.

– Что ты, сам не можешь с такой ерундой справиться? – спрашиваешь юного лейтенанта медицинской службы, недавнего выпускника ВМА, прошедшего, между прочим, годичную интернатуру по хирургии. – Обязательно его нужно было вести по жаре, по пыльной дороге за двести пятьдесят километров?

– Дмитрий Андреевич, так у меня никаких инструментов там нет, с обезболивающими средствами проблема, – лопочет он в свое оправдание.

– А какие, позволь спросить, тебе нужны инструменты и обезболивающие средства, чтоб срезать мозоль?

– Ну… Это…

– Смотри: раз! – я протираю воспалившуюся мозоль на руке больного солдатика марлевым шариком смоченным спиртом. – Два! – быстрым движением ловко срезаю стерильными ножницами слой омертвевшей кожи. В образовавшийся дефект под напором устремляется гной.

– И что, все? – таращит на меня удивленные глаза исцеленный боец. – Хм, даже не больно было! Спасибо доктор!

– Мозоль – это мертвая кожа. В ней нет нервных окончаний. Чего здесь обезболивать? Срезал, создал отверстие для оттока, дальше промой перекисью и лечи перевязками с гипертоническим раствором. Главное – внимательно осмотри ложе гнойника. Может быть затек по типу запонки, поставь небольшой дренаж из перчаточной резины. Два дня, и он в строю, – поучаю я лейтенанта, закончив перевязку и выпроводив больного из перевязочной в коридор.

– Так вы, что, получается, его у себя не оставите? – жалобно вопрошает полковой врач.

– Еще чего?! Перевязки и сам поделаешь. Или я из-за того, что ты 250 километров проехал, должен у тебя бойца забрать? Так ты сам сглупил: все мог на месте сам сделать.

– А у нас нет гипертонического раствора, – не сдавался летеха.

– Не смеши меня! Нет у него гипертонического раствора. Сам сделай! Соль, надеюсь, обычная поваренная имеется?

– Да, найдем.

– Найди. А еще лучше сделай заявку в свою аптеку, чтоб они тебе его изготовили: 10 %-ный солевой раствор. А пока возьми столовую ложку соли с горкой разведи в стакане кипяченой воды и поливай на повязку. Чтоб повязка вытягивала всю дрянь, что там под ней скопилась. Какое основное свойство марли?

– Закрывать рану!

– Гигроскопичность! Закрыть рану и лейкопластырем можно, но он не будет на себя гной оттягивать. А вкупе с гипертоническим солевым раствором процесс оттока гноя в повязку усиливается. Только менять нужно чаще. Ты чего таких элементарных вещей не знаешь? Ты же совсем не так давно интернатуру по хирургии прошел.

– Прошел, – вздыхает лейтенант медицинской службы. – А что толку? Я в Покровской больнице чуть не целый год проболтался. Там почти все оперируют лапароскопически. Вот целый год простоял и в телевизор пропялился. Руками там, естественно, никто нам ничего не давал делать. Только стой и смотри. А гнойной хирургии там и вовсе нет. У нас было несколько занятий в 14-й больнице, а та, только гноем занимается, но там все операции, даже самые мелкие, выполняют под наркозом. И то все занятия получились какие-то скомканные: преподам было не до нас. Они все какие-то свои вопросы решали. А у меня в медпункте ставки анестезиолога нет, а местной анестезией я не владею.

– Нда-а, – вздохнул я. – Подготовили тебя на славу.