Записки хирурга военного госпиталя

Ту, 14-ю больницу, что упомянул в своем рассказе усовещенный лейтенант, я недурственно знал. Эта больница полностью занимается исключительно гнойной хирургией. Причем у них там все операции, включая операции на пальцах при панарициях, выполняются исключительно под общим обезболиванием. Вопрос сей дискутабельный.

Лично я придерживаюсь старого доброго правила: риск анестезии не должен превышать риска операции, и все, что ты делаешь пациенту, ты должен делать как себе. Себе бы я панариций прооперировал бы исключительно под местной анестезией. Что, впрочем, уже не раз проделывали со мной коллеги, когда я страдал этим заболеванием пальцев. И ничего – живой и здоровый.

Дело в том, что в наш непростой век, век развития новых технологий, местная анестезия незаслуженно забыта. Мало того, она практически мало где применяется, особенно в крупных лечебных учреждениях, где хорошо развит анестезиологический корпус. Мельчайшие, даже весьма простые хирургические вмешательства практикуют под общим обезболиванием. А ведь от наркоза умирает людей куда больше, чем от местной анестезии. И осложнений больше и затрат. Единственными противопоказаниями, я считаю, – это индивидуальная непереносимость вводимого анестетика и нестабильная психика пациента. Иными словами, когда больной так трясется перед предстоящей операцией, что все же лучше выключить его сознание, чем уговаривать и тратить свои нервы. Не хочешь, если есть возможность дать наркоз – дадим.

Однако тот, кто полагает, что общее обезболивание – штука простая, глубоко заблуждается. Прежде чем дать наркоз, необходимо пройти ряд специальных анализов, обследований. Как минимум – ЭКГ, рентген грудной клетки и прочая. А как максимум – можно расширить до полного обследования всего организма. Ни один уважающий себя анестезиолог не даст вам, как хирургу, наркоз, если вы не взяли у пациента положенных анализов. Ну, наверное, исключая ранения сердца, когда счет идет на секунды.

А в гнойной хирургии есть время для сбора анализов и проведения обследований. Привезли к вам пациента с воспалением пальца. Вот пока то, то и то не будет готово, речи об общем обезболивании идти не может. И потом, для дачи наркоза нужно много условий: баллон с кислородом, наркозный аппарат, набор для возможной реанимации, разные датчики. И главное – его можно дать в специализированных учреждениях и специально оборудованных местах. А местную анестезию можно применить где угодно, хоть в перевязочной поликлиники, хоть на борту подводной лодки, даже когда она идет под водой.

У каждого метода есть и свои последователи, и свои противники. В пользу местной анестезии говорит ее простота выполнения, которая не требует сложного обследования и дорогостоящей аппаратуры. Против нее выступает сложность предстоящего оперативного пособия: ранение сердца под ней вряд ли ушьешь. Хотя в жизни всякое бывает…

На заре моей хирургической юности, четверть века назад, местная анестезия применялась довольно широко. Стоит отметить, что почти все операции при остром аппендиците у взрослых мы выполняли именно под ней. И знаете, не так уж и плохо получалось. На общий наркоз переходили, если оказывался по-настоящему сложный случай с вовлечением в процесс соседних органов, а также если человек не переносил новокаин.

Но с каждым годом общее обезболивание все больше и больше выдавливало из практики хирурга обезболивание местное. Никто местную анестезию не отменял, но врачей, ей владеющей, становится все меньше и меньше. А зря. В медпунктах полков и бригад ее применение значительно бы облегчило работы госпиталей и дало бы богатую практику молодым врачам.

Лейтенант Степушкин, что привез к нам солдатика с нагноившейся мозолью, или как его еще называют по-научному: мозольным намином, не гнушался работать с гноем. У него было и желание, как оказалось впоследствии, и все необходимые инструменты. Не было только основного: того багажа знаний, который бы позволил ему осуществлять не великую, но самую настоящую хирургическую помощь. Элементарное отсутствие необходимых навыков и знаний заставляло его возить больных из части за тридевять земель в наш госпиталь. А все почему?

А потому, что вместо того чтоб натаскивать его по гнойной хирургии и учить, как вскрывать мозольные намины да панариции, его поставили перед телевизором в операционной многопрофильной больницы, и он там почти всю интернатуру просмотрел, как другие хирурги мастерски лишают своих пациентов желчных пузырей без разреза живота. К величайшему сожалению, не он один такой.

Под нашим отделением расположена кафедра хирургии ВМА. Она готовит военных врачей для службы в войсках. В основном ее выпускники распределяются на флот: на надводные и подводные корабли. Где, по замыслу, хирург должен оказать практически любую помощь. Куда в открытом океане или в морских глубинах переправить матроса, офицера? Некуда. Надо оперировать на месте.