Записки хирурга военного госпиталя

Обычным весенним утром, когда уже нет нужды закрывать форточки и пьянящий запах цветущей сирени уже ничем не перебить, настолько он густой и терпкий, я все же учуял запах дорогих женских духов. Да, именно так: сначала возник чарующий тонкий аромат, а только потом я разглядел источающую его даму. Очень ухоженная молодая женщина в сопровождении Волобуева без стука проследовала в мой кабинет. Я так был захвачен написанием протокола только что выполненной мной операции, что если б не запах, буквально вскруживший голову, то еще долго не обратил бы внимания на вошедших.

Марат Иванович, пропустив свою спутницу впереди себя, остановился недалеко от письменного стола, где я корпел над бумагами и с присущим ему прищуром принялся изучать меня.

– Здравия желаю, – громко поприветствовал я начальника госпиталя, оторвавшись от компьютерной клавиатуры, встав со своего места.

– Доброе утро, Дмитрий Андреевич, – цинично, сквозь зубы процедил подполковник, – вот так вас любой супостат в плен легко захватит. Мы тут с Ириной Арчибальдовной за вами минут пять, как наблюдаем, – тут он скосил глаза на свою шикарную спутницу, молчаливо замершую справа от него. Элегантный бежевый костюм не скрывал ее приковывающих мужской взгляд форм, а весь ее внешний вид говорил, что ей здесь уже стало не интересно. Ее красивое личико выражало тоску и скуку.

– Так, а для чего я супостату сдался? Чего меня в плен брать? Спросят – я им и так все скажу, – при этих словах лицо Волобуева нахмурилось, а Ирина Арчибальдовна уже с интересом второй раз посмотрела на меня, – все равно военной тайны не знаю, а секретные бумаги, – тут я кивнул на многочисленные толстенные папки с документацией, пылящиеся в шкафу за моей спиной, – что мы тут усиленно пишем, по большому счету, никакого интереса, кроме проверяющих не представляют.

– Смешно, – скривился Волобуев и решительным шагом подошел к ближайшему стулу. – Садитесь, Ирина Арчибальдовна, – подполковник широким жестом указал ей на соседний стул. Дождавшись, когда она бережно сядет на край, стараясь не помять свои идеально отутюженные брюки, плюхнулся рядом. – Ирина Арчибальдовна Григорович-Ландо – врач-хирург, с завтрашнего дня будет работать у вас в отделении под вашим началом, – буднично сообщил Волобуев и растянул бледные губы в дежурной улыбке.

– Очень приятно, – слукавил я и назвал свое ФИО.

– Не скажу то же самое, – ангельским таким голоском ответила госпожа Григорович-Ландо, волооко обведя меня и мой давно не ремонтированный кабинет. Судя по первой фамилии и по скорости ее внедрения в наши ряды самим начальником, она имела непосредственное отношение к генерал-майору Григоровичу, недавно переведенному в Питер из Москвы в штаб Западного военного округа. Кто-то совсем недавно в разговоре упомянул его фамилию.

– Вам неприятна моя физиономия? – осведомился я, садясь назад в свое кресло и пряча с лица улыбку. При этом лицо Волобуева буквально позеленело от злости, и он принялся подавать мне глазами какие-то знаки, которые я, впрочем, упорно игнорировал. – Не стесняйтесь! Я ко всему привычный!

– Нет, что вы, – Ирина Арчибальдовна расцвела обезоруживающей улыбкой, показав, что у нее отличный стоматолог. – Я не это имела в виду. Дело в том что раньше я работала в Москве, в военном госпитале, но проктологом. А сейчас в связи с переводом мужа мне пришлось оттуда уволиться. А у вас, я так понимаю, проктологических коек совсем нет?

– Проктологических коек нет, но есть проктологические операции, – нахмурился я: нда-ас, не успела устроиться, а уже недовольная вся.

– И что вы оперируете проктологическое?

– Все, что привезут: геморрой, эпителиальный копчиковый ход, трещины заднего прохода, парапроктиты.

– Да-а, не густо. Это такая полуамбулаторная хирургия. А опухолями толстой кишки, выходит, не занимаетесь?

– Конкретно в данном отделении не занимаемся. У нас больные – в основном солдаты, откуда у них опухоли? Это уже, как правило, прерогатива людей старшей возрастной группы. А вы, простите, сами занимались хирургией опухолей толстой кишки? – я с недоверием покосился на нее: хирургия толстой кишки, да еще при опухолях, – это высшая математика в нашем деле. Как-то не очень вязался ее навязываемый образ светской львицы с таким сложным разделом хирургии, как колопроктология.

– Занималась, – не глядя на меня, уклончиво ответила дамочка. Затем перевела взгляд на Марата Ивановича.

Тот весь напрягся, кинул на меня быстрый взгляд, потом улыбнулся Ирине Арчибальдовне и, утерев носовым платком вспотевшую лысину, дрогнувшим голосом, поинтересовался у нее:

– Вам не подходит?

– Ну выбирать не приходится, – пожала она плечами. – Что есть, то есть. Я начинала как общий хирург, у меня еще сертификат не просрочен.

– А мы попросим Дмитрия Андреевича поручить вам лечение проктологических пациентов, – продолжал улыбаться Волобуев.

– Их не так много, – с задумчивым видом ответил я, – и не так часто оперируем. Боюсь, уважаемая Ирина Арчибальдовна у нас быстро заскучает.