Записки художника-архитектора. Труды, встречи, впечатления. Книга 2

В далекой Уфе в 1914 г[оду] я начал перестройку Аксаковского дома под театр[948]. Приезжая в Уфу дня на три, я был очень занят. Близ базара маленькая лавчонка, в окне куклы, зонтик и кучка старых книг, в лавчонке же оказалась еще одна полка с книгами: старые учебники и вдруг старых три томика. Я попросил достать.

— Да это какие-то старые строительные книги — никто не берет.

Оказался баженовский перевод Витрувия 1799 г.[949], цена 60 к[опеек] за том!

<— Сколько?

— А там разметку мы сделали.

На обороте стояла цифра 60 к[опеек]. Итак, за 1 р[убль] 80 коп[еек] куплен был Баженов.

— Что с тобой? Ты нездоров? — спросила сестра. — Ты взволнован? Что случилось?

— Нашел то, что искал десятки лет. — О цене было говорить совестно.

И, наконец, последняя случайность была также в Петрограде в 1925 г.

— Вот вы все книги покупаете, — сказала мне старушка, домашняя работница. — А у моей знакомой, Клавдии Алексеевны, книг много, она их продает. Там, на Фурштатской улице.

Конечно, я помчался. Старая экономка, живущая у В. П. Львова, внука известного архитектора 50-х гг. XIX столетия проф[ессора] В. Львова (так наз[ываемого] «львенка»). Старая затхлая квартира, в одной из комнат только что умер дряхлый внук, служивший в Департаменте уделов. Он бережно сохранил книги своего деда. На шкафу связка книг.

— Вот 45 руб[лей] оценил букинист.

В связке оказалось издание 1786 г. Палладия, Альгамбра и др. В коридоре огромный сундук; я открыл, он весь был наполнен книгами.

Книжные лавки у Китайгородской стены на Новой площади в Москве.

Открытка начала XX в.

— Сто рублей давал букинист, да не пришел, а деньги мне нужны — купите.

Я купил. Перевез этот сундук, едва поместившийся в просторной передней моей квартиры.

— Кофрик купили, а? — шутил мой приятель Рышков.

Я чувствовал, что я за 150 руб[лей] приобрел что-то ценное, тем более, в придачу милая старушка дала мне жестянку, где сохранились акварельные краски Львова. Каждый вечер в течение недели я разбирал сундук, где оказался и хлам, но и такие ценности, как оригинал пейзажиста Калама, две акварели. Когда я пошел к этой Клавдии Алексеевне, чтобы доплатить ей, она замахала руками:

— Что вы, ведь букинист-то больше бы не дал, я и ждала его, да вы пришли. Нет, ни копейки не возьму больше. Вы меня выручили из беды, я ведь тогда без копейки осталась. А вас бог послал ко мне.

Взаимное удовлетворение!

От случайностей перейдем к явлению постоянному и коснемся деятелей мира букинистического.

Несколько типов можно отметить, забывать их нельзя; ведь эти люди, скромные труженики, внесли огромную лепту своим участием, много сделали для русской культуры>[950].

Коллекционеры книг редко ограничивают свои собрания только одними книгами, портреты, гравюры и другие виды графики обычно дополняют книжное собрание.

Иногда портреты и вообще гравюры составляют основное ядро собрания, а книга является как необходимое дополнение.

Так, например, собрание Ю. В. Готье состояло преимущественно из отличных гравюр и литографий, относящихся к Москве, и некоторые старинные виды Москвы были лишь в этом редком собрании.

Один из братьев Ю. В. Готье имел книжную торговлю и издал в свое время считавшееся «роскошным» художественным изданием «Евгения Онегина» с гравюрами на меди. Другой брат Л[ев] В[ладимирович] имел у себя собрание только «сортового железа». Он был торговец железными балками[951].

Хорошая библиотека по Москве была в собрании П. А. Бурышкина, проживавшего в б[ывшем] доме композитора Верстовского против Музея изобразительных искусств в Антипьевском переулке[952].

Наиболее же богато была представлена иконография Москвы у известного всей Москве собирателя А. П. Бахрушина, собравшего и большую библиотеку, где по Москве было, кажется, все когда-либо напечатанное или написанное.

С А. П. Бахрушиным меня познакомил А. Д. Торопов, известный библиофил и библиограф. Поехали на одну из «сред» А. П. Бахрушина. Воронцово поле, тихая в то время улица без трамвая и без шумной езды. Солидно выстроенный дом, перешедший впоследствии к Бардыгину[953], фабриканту из Егорьевска, тоже коллекционеру картин, но небольшому собирателю и без всякой системы[954].

На верхней площадке парадной лестницы грузная, оплывшая жиром фигура А. П. Бахрушина встречает гостей добродушным: