Записки криминального журналиста. Истории, которые не дадут уснуть

Утром я первым делом позвонила в пресс-службу областного ГУВД. Тогда там работал неприятный и не самый словоохотливый пресс-секретарь. Иметь с ним дело я не любила.

— Ищем детей, ищем. Пока не нашли, — ответил он.

В общем-то, других подробностей от него я и не ждала.

Следующей инстанцией стал следственный комитет. Обычно они берут на контроль все случаи, когда детей нет больше суток. В следственном отделе по городу Тольятти у меня был проверенный источник. Тот самый следователь Юра, который любезно общался со мной по делу об убийстве Даши. Он даже успел стать заместителем начальника, поэтому информацией владел в полной мере. Ему я и решила позвонить.

— Катя, привет, — произнес он, узнав меня по голосу. — Слушай, это не для печати. Нам уже передали. Для подстраховки прокуратура сказала возбудить дело по статье «убийство». Тел нет пока. Конечно, было бы хорошо, если бы дети скоро нашлись. Но если что-то будет, сразу тебе наберу.

В газете мы дали короткую заметку о пропаже детей, указали приметы и телефоны. У меня была еще какая-то рабочая текучка, поэтому в течение дня я больше не звонила в милицию по этому вопросу и писала другой материал.

Утром на третий день поиска позвонил Юра.

— Катерина, привет. Приезжай. Есть разговор, — сказал он уверенным, практически приказным тоном.

— А что случилось? Детей нашли или все-таки… — Я пыталась хоть что-то узнать, ведь нужно объяснить редактору, зачем мне машина.

— Кать, это не по телефону. С тобой будет говорить наш начальник, — бросил он мне.

Все сразу стало понятно, и сердце забилось в такт гудкам. В голове проигрался максимально плохой сценарий. Ведь если бы дети были живы, он не звонил бы и не просил срочно ехать.

Я побежала за водителем и через несколько минут уже мчалась в сторону Тольятти. Хотя ехать всего час с небольшим, мне казалось, словно добирались мы целую вечность. В следственном отделе меня встретил начальник Вадим Сергеевич. На вид ему было около сорока. Во внешности ничего не выделялось, кроме густых бровей и цепкого взгляда исподлобья.

Мы присели поговорить. Он любезно налил мне чай в пластмассовую чашку. Напиток был очень крепкий, будто чифирь. Я не знаю почему, но в милиции и следственных отделах всегда заваривали именно такой чай, от горечи которого у меня сводило рот. Наверное, какая-то неведомая традиция. Ради приличия я сделала глоток этой обжигающей горечи и приступила сразу к делу.

— Вадим Сергеевич, детей нашли? — спросила я.

— Нашли. Девочки мертвы. Их задушили. Тела обнаружили сегодня в лесу, недалеко от кладбища, — ответил он, и в воздухе повисла пауза.

— Подозреваемый задержан? — задала я вопрос, логически вытекавший из ужасного заявления начальника следствия.

— Катерина, про подозреваемого пока рано, — сказал он. — Мы про него не говорим. Однако нам нужна ваша помощь.

— Какая? — опешила я. Для меня было странно, что в этом деле меня могут просить о помощи.

— Мы дадим вам фото, — сообщил он, просверлил меня взглядом и протянул бумажный конверт. — Нам бы хотелось, чтобы вы опубликовали эти снимки в газете, если возможно. Снимок мы никому не давали. Можно так и написать: пропавшие девочки найдены мертвыми. Ну и фото опубликовать.

Эти слова не просто меня удивили — шокировали. Обычно из следствия приходится выбивать информацию, искать ее окольными путями. А тут они сами просят опубликовать снимок. Зачем? С какой целью? Кончиками пальцев я ощутила, что в конверте лежат две фотокарточки. Я открыла его, взглянула на снимки и замерла. Я не видела себя со стороны, но уверена, что в тот момент мое лицо отображало весь ужас, который был запечатлен. На фото два окоченевших детских тела в пестрой одежде, лежавшие на снегу. Стеклянные глазки слегка прикрыты, рты застыли в полуулыбке, а на шее у обеих видны следы удавки. Дыхание сперло и хотелось скорее зажмуриться.

— Катерина, мы очень просим вас разместить информацию и указать наши телефоны. Помогите следствию найти убийцу. В другой раз мы поможем вам, — после долгой паузы сказал он, увидев ужас на моем лице.

Я не до конца понимала, почему он просит опубликовать фотографии. Что это даст следствию? Ведь был у них какой-то расчет. Но какой?

— Фотографии возьму, — ответила я. — Но мне нужно поговорить с редактором. Вы сами понимаете, такие снимки могут вызвать очень негативную реакцию читателей.

— Мы всё понимаем. Но хотелось бы, чтобы вы все же пошли нам навстречу, — произнес Вадим Сергеевич.

— Я постараюсь, хотя от меня зависит далеко не все… А что вообще известно об этой семье? — попыталась я увести разговор в другое русло и узнать хоть какую-то информацию по делу. Ведь одних фотографий недостаточно для материала.

— Ну, семья как семья, — ответил он, однако я почувствовала, что начальник следствия недоговаривает. — Родители девочек в разводе. Проживали дети вместе с мамой и отчимом. Старшая ходила в школу, младшая — в сад.

— А где работали родители? Где проживали? — Я старалась выудить хоть что-то, чтобы понимать, куда двигаться дальше.