Записки маленького человека эпохи больших свершений (сборник)

Отчего ж ты молчишь, моя дурочка,

Кто губами твой рот запечатал?

Мне московская узкая улочка

Все расскажет – то мой соглядатай.

Где ты ползаешь, с кем ты чирикаешь,

В чьи мозги напускаешь туману?

Это тайна твоя невеликая,

Это детская школа обмана.

До чего мне знакомы все малости,

До чего же, о Господи Боже!

До смертельной тоски, до усталости —

Все одно, все одно и все то же…

Ну пришли мне в конверте каракули,

Ну помучай себя с полчаса —

Пару слов, что котята наплакали, —

В карандашик французский сопя.

Пару слов ни о чем, на прикрытие —

Тех, что вовсе не в силах прикрыть.

Твой конвертик – лихое событие,

Русской почты неспешная прыть…

Отчего ж ты молчишь, моя дурочка,

В этом смрадном равнинном миру,

Где московская грязная улочка

Под ногами чадит поутру,

Где, спустившись, в вагон переполненный

Ты влезаешь, свой день удуша?

Бог с тобою, я в полдень свой солнечный

На канатке вползу не спеша,

Потопчусь под чегетскими соснами

И скачу в леденистую тишь…

Там и вспомню, горою опознанный:

«Отчего ж ты, мышонок, молчишь?»

По мартовскому льду

Нынче я опять оставлю книги,

Не веду я больше счета дням.

Подвяжу я лыжные вериги

И пойду по ближним деревням

К далям и полям необозримым,

К позабытым ласковым словам,

А потом усталым пилигримом

Подойду к заброшенным церквам.

Воет ветер, сир и обездолен,

Снеговой порошею кадит.

Вырванное сердце колоколен

По лесам заснеженным гудит.

В тайной этой неизбывной вере

Что найду – на радость, на беду?

Огляжу чужой пологий берег

И уйду по мартовскому льду.

Снегопад

Зима сошла с ума —

Снег сыплет без просыпу.

Глухая тишина —

Без шороху и скрипу.

Лавину не унять,

Не спит, не засыпает,

Твой новый след опять

По новой засыпает.

Меняют вкус и цвет

Что было сном, что делом,

И набело весь свет

Зачат в обличье белом.

На вырванном листе

Пиши: «любовь» и «совесть»

И в нежной чистоте

Начни иную повесть.

Последний день

Ну вот и все – конец, и мне пора

Вослед другим оставить эти горы.

Последний день – мучительные сборы,

Прощаний несусветная игра.

Конец подкрался, как ни долог срок,

Как ни тяни, он все равно настанет.

Кого там нынче в гору бугель тянет?

Кого там вниз спасатель поволок?

Кому-то нынче «одевать приезжих»,

Кому-то их попозже раздевать…

А мне ни злиться и ни горевать,

Ни воспарять и не терять надежды.

Мне «грудь не разворачивать в долину»,

Дрожащих «к склону не держать колен».

Я ухожу – все суета и тлен.

Надолго я любимый склон покину.

По воздуху на страшной высоте

Моей носиться плоти многогрешной

В бессмысленной и вечно безуспешной,

Придуманной не нами маете.

Ну вот и все – конец, и мне пора…

А лыжник мчится