Записки мертвеца

— Автобус есть. На нём из Северного малых вывозили — на нём все вместе и поедут.

— Да, с ними, конечно, удачно получилось: вопросов меньше, и смотреться естественнее будет. В общем, давай, действуй. Как отправишь автобус — мне доклад. Связь с ними держать не забывай: пусть докладываются по пути и как приедут, и по ходу разговора с Гросовским — тоже. А лучше — пусть твой парень на меня его сразу выведет, чтобы наверняка. И там уже поглядим, как пойдёт. В зону до моей команды не заходить: не хватало ещё перестрелки с патрулём.

— Понял, тов… Понял.

Когда сеанс связи был окончен, человек в чёрном — он же Вохр — пристально посмотрел на меня.

— Нехорошо чужие разговоры подслушивать, — сказал он.

— Я и не слушал, — ответил я первое, что пришло в голову. Когда я сказал это, то не узнал собственный голос: он был неестественно хриплым и одновременно имел чуть завышенную тональность, как бывает, когда в горле и в горле от волнения скапливается слишком много слюны и слизи.

Вохр озадаченно посмотрел на меня, а затем, решив не придавать большого значения сказанному, продолжил:

— Всё нормально будет, никто тебя тут мочить не собирается, даже если капитан накосячит. Смысл какой? Это так, на самом деле, чтоб припугнуть его. Единственное только: тебе подыграть надо будет, если реально капитан что-то не то натворит, а в остальном — расслабься. Сейчас твоя задача следующая: с моими парнями поедешь в Надеждинское, на разговор с мэром. Знаешь, где это?

— Знаю.

— Делать тебе ничего не надо: просто сидеть и не отсвечивать. С вами поедет ещё орава школьников и паренёк, который с ними: кто-то вроде воспитателя. С ним познакомься и смотри за детьми. Больше — ничего. Если всё как надо — завтра-послезавтра уже вернёшься в город.

— Там что-то плохое должно произойти? Я имею в виду, в городе.

— А тебе какая печаль?

— У меня девушка там. Мы в одной роте были, а капитан тот — наш командир. Нас просто вместе сегодня отправили беглецов искать.

— А-а. Не переживай: и с девушкой твоей, и вообще со всеми всё нормально будет. Просто будет быстрая, безболезненная для всех смена высшего руководства — вот и всё. Безболезненная для всех, кроме одного человека — ровно одного. Девушку как зовут?

— Ира.

— Красивая?

— Очень.

— Вот и будете ещё с ней. Главное сейчас делай всё как ребята говорят и поспособствуешь тому, что всё пройдёт гладко и быстро, и всё вернётся на круги своя. Понял? Даже лучше, чем было, будет: для многих. Для тебя с девушкой твоей, может, тоже.

У меня было столько вопросов к человеку в чёрном, и я хотел тотчас же их задать, даже если придётся потом провести на этой скамейке целый день, слушая его рассказы. Но отчего-то я решил, что время для вопросов сейчас не самое лучшее. Человек в чёрном подтвердил мою догадку, вскочив со скамьи и сказав:

— Так, всё, покурили и хватит. Абидин!

— Я!

— Парня проводи к дому, где малые сидят. Их самих вместе с провожатым выводи и сажай в автобус, в котором их привезли вчера.

— Понял, — ответил Абидин.

— Давай за ним, — сказал Вохр уже мне и неожиданно протянул руку для рукопожатия, — Приятно было познакомиться.

— Взаимно, — сказал я, не чувствуя, тем не менее, никакой взаимности. Рукопожатие я тоже не отверг и ответил на него, после чего человек в чёрном ушёл, навсегда исчезнув из моей жизни, а я остался в компании ефрейтора Абидина. Его, как и человека в чёрном, я тоже едва знал. И, как и с ним, рядом с ефрейтором я чувствовал себя до крайности неуютно и напряжённо.

— Пошли, — сурово сказал он и увлёк меня за собой.

Мы вышли из двора дома номер двенадцать и последовали дальше по улице Северной. За всё дорогу никто из нас не проронил ни слова. Я всё ждал, когда Абидин нападёт на меня с обвинительной речью за то, что я заложил их вместе с рядовым Громовым, рассказав про убийство дезертира Артёма и попытку его сокрытия когда-то давным-давно. Громову за это пришлось поплатиться жизнью, и, если с Абидиным они были друзьями, то последний наверняка питает теперь ко мне не самые добрые чувства. Впрочем, кому какое дело? Если бы не автомат в руках Абидина и не отсутствие у меня самого какого-либо оружия, то я бы вообще ни о чём не беспокоился. Однако, при нынешних обстоятельствах я, всё же, немного нервничал и пронёс это неприятное чувство через весь наш путь.