Записки мертвеца

Не сказав ни слова, она подбежала ко мне. Я протянул ей руку. Она вложила в неё свой нож, и я тут же ударил им Лёху в висок: в место, где черепная кость его уже треснула, и где имелась большая вмятина от удара тупым и тяжёлым предметом. Лезвие вошло в голову по самую рукоять. Лёха был мёртв. Юля оторопевшим взглядом смотрела, как я спихиваю его тело с себя и вытаскиваю нож из раны.

— Всё нормально? — спросил я её.

— Угу, — ответила она.

— Внизу никого не видела?

— Нет.

— Ладно.

— Надежда, Надежда, это Карлсон, приём! — повторил голос в динамике радиостанции.

— Кто это? — спросила Юля.

— Сейчас узнаем, — ответил я.

Мне понадобилось несколько минут для того, чтобы разобраться, как пользоваться этой штукой. В конце концов, я нашёл, куда нужно нажать, чтобы в кои-то веки выйти на связь с этим таинственным Карлсоном.

— Захар, это ты? — спросил я.

— Кто это? — спросил Карлсон.

— Это… Костя меня зовут. Ты меня не помнишь, наверное. Не суть. Ты где сейчас?

— Я? Где обычно: в лагере. Откуда знаешь, как звать меня? Где Гросовский? Вы как там, живые все вообще?

— Мы с тобой встречались как-то, когда ты тут ещё жил и на моторе на моём в патруль летал. Не суть. А мэр… Не знаю, где. Уехал, по ходу. Живые — есть. Но есть и мёртвые. Много мёртвых.

— Про это я в курсе. С воздуха ещё час назад всё плохо выглядело. Мы бы подмогу прислали, но… Но вся наша подмога с полей не вернулась, как, впрочем, и мэрские ребята. Обложили их. На связь не выходят. Похоже… Короче, не знаю. Думаю, если б они ещё живы были, у вас бы там по деревне мертвяки не бегали.

— Кто это такие? Откуда они, эти заражённые? Они какие-то… Другие.

— Да не другие — просто, скажем так, иной наружности. Такие же мёртвые, такие же тупые, просто свежие и полные сил. Это — подарок нам от международных партнёров наших, по всей видимости. Не знаю. Но сам видишь, что у них и цвет кожи другой, и волосы, и разрез глаз — всё.

— В каком смысле «подарок»? Я не понимаю.

— Я тоже нифига не понимаю. Несколько дней назад повадились летать самолёты. Летали целыми косяками, как птицы перелётные, и сбрасывали какую-то муть. Сначала думали, что гуманитарка какая-то или ещё что. Но оказалось, эти птицы перелётные на нас мертвечиной гадят. Причём серийно: пачками кидают. Про цель этого мероприятия можно только гадать. Я подозреваю здесь какие-то гибридно-военные игрища.

— В смысле?

— Ну, кто у нас там на юге соседи по планете? Густонаселённые страны с тёплым климатом, в которых мертвечины — пруд пруди. Правда, и выживших там тоже больше: чисто статистически. По слухам, в некоторых странах даже какие-то органы власти остались, где-то даже армия ещё функционирует. Они-то и принимают там волевые решения а-ля «загрузить сотню контейнеров трупами и сбросить вблизи населённых пунктов северного соседа».

— Но зачем?

— Эх, Костя, Костя… А зачем люди раньше гробили друг друга в мировых войнах и локальных конфликтах? Зараза заразой, а мир-то никуда не делся: остался таким же, каким и был всё это время. Это мы тут все думаем, что всё, конец, судный день, апокалипсис, человечеству крышка, прощай, жестокий мир. А мир тем временем живёт и здравствует, и стоит на тех же гнилых столпах, на которых стоял раньше. Просто кто-то лапы вверх задрал, а кто-то свою выгоду извлекает. А выгода в данном случае простая: избавившись от своих мертвецов, избавиться и от живых в далёких северных странах, расчистив для себя жизненное пространство. Сейчас эти резвые твари, заброшенные сюда самолётами, по задумке должны тут всех перебить, а после — зима, морозы, и эти твари тут сами окоченеют, потеряв былую прыть. Затем — военная интервенция под благородным предлогом зачистки земель братского народа от замороженных трупов, и всё. Было ваше — стало наше. Короче, там долгая история, на самом деле, да и версий даже тут, у наших пацанов, несколько. Если встретимся ещё с тобой — обязательно об этом потолкуем. Сейчас о другом речь: как вытаскивать вас будем? В смысле, тебя и всех, кто в Надеждинском по домам сидит, прячется. Люди свободные у нас есть, и мы готовы хоть сейчас выдвинуться, только… Только, боюсь, нас там может оказаться мало. Судя по тому, что видно с воздуха, дела плохие. Надо большим отрядом заходить, а не силами пяти-шести человек воевать. И координировать всё надо с воздуха. Короче, нужно подключать Старкова и его людей. А это — тоже время. Понимаешь?

— Понимаю.

— Я к тому, что вам там придётся задержаться. Самое верное — просто сидеть и ждать, никуда не дёргаясь. Не думаю, что Старков откажется людей прислать: всё-таки, дело серьёзное. Если только у них самих там не творится какая-нибудь ерунда. И не окажется так, что им сейчас будет не до этого. Как-то так. Не обессудь, но придётся тебе какое-то время посидеть там взаперти. Кстати, ты там один? Как обстановка в доме вообще?

— Со мной ещё человек. Ребёнок. Обстановка — не знаю. Тут как будто бы что-то произошло перед тем, как мэр уехал. Какая-то…

— Костя!!! — взвизгнула Юля и дёрнула меня за ногу.

Я посмотрел на неё.

— Что такое?