Записки музыковеда

Нисколько не сомневаюсь, музыкальный стиль Хренникова — дань его личным убеждениям, в которые модернизм и авангардизм не укладывались. Но отстаивая свои взгляды, Тихон Николаевич нередко прибегал к административным средствам. Он всячески способствовал запрету в СССР музыки Стравинского, вместе с партией громил формалистов Шостаковича, Мурадели, и даже своего кумира Прокофьева и своего учителя Шебалина. Во многом при содействии Тихона Николаевича гонениям и запрету подвергалась музыка Альфреда Шнитке, Эдисона Денисова, Софьи Губайдулиной. Замалчиванию или систематическим нападкам подвергалось наследие русского авангарда, а также его исследователи. Не выпускались за границу отечественные музыковеды, занимавшиеся этим наследием, например, Николай Рославец.

Те же методы Хренников распространял и на соцстраны. В 1952 году, после посещения Хренниковым Венгрии, знаменитый профессор консерватории Лигети едва не был лишён права на преподавание за то, что демонстрировал студентам запрещённую партитуру «Симфонии псалмов» Стравинского; спасло его личное вмешательство Золтана Кодайя. Но в течении одной ночи были изъяты из музеев картины импрессионистов и снят с репертуара балет Белы Бартока "Волшебный мандарин".

Кульминацией официоза в музыке Хренникова явилась его написанная в 1957 г. и всячески рекламировавшаяся опера «Мать», которую музыканты называли

хреновая музыка на матерный сюжет

При всем том, Хренников обладал незаурядным личным обаянием, был человеком щедрой и доброй души. Это позволяло ему быть в хороших отношениях и с многими из тех, кто был им обижен. Он, например, отлично ладил с Шостаковичем. В 1962 г., во время «хрущевской оттепели, в СССР впервые приехал не бывавший почти полвека на родине Стравинский, который с триумфом продирижировал своими сочинениями. Так вот, есть фотография, где Игорь Федорович, запрет музыки которого в СССР многие годы лоббировал Хренников, стоит с ним в обнимку!

Хачатурян — тот вообще был его близким другом. Именно он в канун войны познакомил Хренникова с молодой пианисткой Кларой Арнольдовной Вакс, в которую Тихон Николаевич сразу без памяти влюбился и которую заставил уйти от мужа. В согласии и любви они прожили 67 лет.

Вот с Прокофевым у Хренникова отношения сразу не заладились, хотя Тихон Николаевич всегда называл его своим кумиром. Еще на госэкзаменах Хренникова в консерватории Сергей Сергеевич был единственным, кто настоял на том, чтобы за композицию Тихон Николаевич получил 4, а не 5 баллов. Прокофьев вообще относился к Хренникову несколько высокомерно и написал на того довольно злую, хотя и очень остроумную эпиграмму. Тут требуется небольшое пояснение. Клара Вакс, жена Тихона Николаевича, не сделала карьеры пианистки и сосредоточилась на журналистской деятельности. А ее тезка, Клара Вик, была женой Шумана и выдающейся пианисткой. Эпиграмма Прокофьева:

Загубит тот карьеру вмиг,

Кто скажет необдуманно,

Что Кларе Вакс до Клары Вик —

Как Тихону до Шумана.

С новым временем Тихон Николаевич до конца так и не смирился и в него в целом не вписался. Горбачева он ненавидел, называл его губителем культуры. Зато до конца жизни дружил с жившим с том же доме «примкнувшим к ним Шепиловым», считал Дмитрия Трофимовича культурнейшим и образованейшим человеком.

Хотя как сказать. Жилка препринимателя в Хренникове все же была. Например, он по три раза удачно пристраивал два своих популярных произведения. Из музыки к «Много шума из ничего» он сделал оперу «Много шума из-за сердец» и балет «Любовью за любовь», а из музыки к спектаклю ЦТСА «Давным-давно» — музыку к фильму «Гусарская баллада» и затем — одноименный балет.

В 90-е годы пружина распрямилась. На Хренникова обрушились потоки резкой, иногда несправедливой критики. Он переживал льющуюся на него грязь тяжело. Тихон Николаевич ставил себе в заслугу то, что Союз композиторов в период массовых репресий благодаря ему не пострадал, о чем он не раз с гордостью говорил. Если это и не вполне так, то бесспорно, пострадал гораздо меньше, чем другие творческие союзы. И есть примеры личного вмешательства Хренникова. Так, он спас во время кампании «борьбы с космополитизмом» талантливого композитора Михаила Мееровича, способствовал облегчению участи Моисея Вайнберга. Это были в то время довольно смелые шаги.