Записки на досуге

Средний государственный советник Фудзивара Такасукэ как-то поведал мне: «Тоёхара Тацуаки — мастер непревзойдённый. На днях он зашёл ко мне и сказал: „Я человек глупый и неучтивый, но всё-таки осмелюсь заметить: пришло мне в голову, что пятое отверстие на поперечной флейте расположено как-то странно. Дело в том, что промежуточной ноты нет только между пятым и четвёртым отверстиями. Но промежуток между ними такой же, как всюду. А потому издаёт это отверстие звук необычный, и дуть в него следует на некотором расстоянии. Если этого не сделать, в тон не попадёшь. Вот почему играть на поперечной флейте так трудно“».

Мнение это достойно уважения и восхищения. Верно сказано, что учителя должны опасаться учеников.

По другому случаю знаменитый флейтист Ога Кагэмоти сказал: «Когда играешь на свирели, нужно просто дуть, вот и всё. Когда же играешь на флейте, следует регулировать высоту звука дыханием. Причём это касается не только пятого отверстия — на каждое отверстие есть свой секрет, как сделать так, чтобы звук был на особицу. Дело не только в том, чтобы вовремя отнимать флейту от губ. Будешь дуть не как надо, любое отверстие зазвучит плохо. У настоящего мастера любой звук вливается в мелодию. А если мелодия не складывается, дело не в инструменте, а в человеке».

220

Я заметил однажды: «В провинции всё грубо и лишено вкуса. И только музыканты из храма Тэннодзи не уступают столичным». На что музыкант из Тэннодзи отвечал: «Дело в том, что инструменты у нас настроены правильно, вот и музыка хороша — лучше, чем у других выходит. А получилось так потому, что мы берём за образец то, что заповедал принц Сётоку. Камертоном нам служит колокол, повешенный перед часовней Рокудзи. Его звук соответствует ноте „осики“. Высота звука меняется от жары и холода, а мы берём за образец звук, который издаёт этот колокол между днями поминовения Будды и принца Сётоку. В этом и состоит секрет. По звуку этого колокола мы и настраиваем все инструменты».

Звук колокола должен соответствовать ноте «осики». Эта нота передаёт зыбкость бытия. Перед часовней Мудзё, что в монастыре Гион, висит именно такой колокол. В храме Сайондзи хотели отлить такой же, но сколько раз ни отливали, ничего не получалось, так что пришлось везти колокол издалека. А вот колокол перед часовней Дзёконго звучит как надо.

221

Пожилые люди, служившие в государевом сыске, до сих пор рассказывают: «В годы Кэндзи и Коан, во время праздника Камо, к одежде охранников, которые сопровождали процессию, цепляли смешных лошадок. „Шкуру“ шили из тёмно-синего холста, на хвост и гриву шли фитили от светильников. На накидках охранников рисовали паутину. Они шли и распевали песни. Смотреть на них было очень забавно».

В последнее время одежды охранников становятся всё тяжелее. На них нацепляют самые разные побрякушки, так что другим приходится поддерживать рукава их одежд. У самого же охранника даже копья нет, плетётся еле-еле, дышит едва-едва — смотреть противно.

Годы Кэндзи — 1275–1278, Коан — 1278–1288.

222

Когда монах Дзёган из Такэдани посетил принявшую постриг государыню Кинко, она спросила его: «Из заупокойных служб какая самая лучшая?» Дзёган отвечал: «Следует читать молитвы „Комё Сингон“ и „Хокёин дарани“». Впоследствии ученики пеняли ему: «Зачем ты сказал ей так? Сам же говоришь, что нет ничего лучше, как повторять имя будды Амида». Дзёган сказал: «Вы правы, в нашей школе именно так и считается. Но только сколько я ни старался найти сутру, в которой говорится, что возглашение имени будды Амида поможет покойному, найти так и не смог. А если бы Кинко спросила меня, на каком основании возглашение имени Будды сможет помочь покойному? А вот молитвы, что я назвал, в сутрах поминаются».

223

Детское имя Тадзу-министра — Тадзукими, Господин Журавль. И совершенно неверно полагать, что министр получил своё имя оттого, что разводил журавлей.

224

Вступивший на путь Будды гадатель Аримунэ пришёл из Камакура в столицу. Навестил он и меня. Пройдя в дом, он принялся упрекать меня: «Сад у тебя большой, а проку в нём нет, смотреть противно. Тот, кто вступил на Путь, должен выращивать полезные растения. Оставь только узенькую дорожку, а остальное овощами засей».

Он прав. Нехорошо оставлять в праздности даже клочок земли. Надо засадить его съедобными растениями и лекарственными травами.

225

Придворный музыкант Оно Хисасукэ рассказывал, что вступивший на путь Будды Фудзивара Митинори в своё время научил женщину, известную как монахиня Исо, самым интересным танцам. Она выступала в белой накидке, мужской шляпе, а за поясом у неё был кинжал. Поэтому её танец называли «мужским». Она передала своё искусство женщине по имени Сидзука. Это и было началом представлений сирабёси — «женщин в белом одеянии». Они распевали предания о буддах и богах. Впоследствии Минамото Мицуюки сочинил много таких песен. Государь Готоба тоже сочинил несколько песен. Говорят, что он научил им свою любимую танцовщицу Камэкику.

226