Записки несостоявшегося гения

музыку, трудись у рояля, и если взгрустнется, что меня уже нет на свете, — помни, что я

продолжаю любить тебя, и сыграй мне вслед — я услышу».

Такие вещи на меня почему-то сильно действуют.

***

Марина Цветаева

— шепотом из бессмертия:

…Нерассуждающая доброта…

…Посредственность ума всегда ограничивает доброту сердца… Только сердцем можно

увидеть истину: то, что существенно, — невидимо; то, что видимо, — так ограничено и

ничтожно, а невидимое — чудесно и огромно…

… Жму руку ему и не жму руки вам…

…Мечтаю о новом платье, но глубже вдумавшись, понимаю, что это бессмысленно, потому что оно тоже станет старым…

…Там нас будут судить не по платью, которое у многих было лучше, чем у меня, и из-за которого надо мной в жизни часто насмехались, а по сущности, которая здесь мне и

мешала заняться платьем…

…Привлечь, кроме себя, мне Вас здесь нечем…

…Вот они, очертания настоящей дружбы: понимание, доверие, действенность, преданность на годы…

…Все понимающий и ничего не могущий…

…Вечная любовь двух душ без пристанища…

…Чтобы принять, нужно не меньшую силу, чем дать. Только боги не боятся даров.

Встретьте бога. Бог есть пожирающий, сыты только люди…

… Русалочье — не горит… Я игнорирую нашу разлуку. Ее нет. Нас и разлучить-то

невозможно…

…Разбужена самым верным из будильников — сердцем…

…Эренбург — подпадение под всех, бесхребетность. Кроме того, циник не может быть

поэтом…

…Все палачи — братья…

…Сложное понятнее. Оно состоит из частей, которые могут существовать отдельно

друг от друга. Сложное — разложимо. Тайна простоты — в ее неразложимости. Все цельное

— просто. Все простое — цельно и требует цельности от нас…

386

…Есть две стороны единого бытия: тот, кто дышит, и тот, кем дышат…

…Безоглядная любовь — это порыв добра сквозь зло…

… Единственный не бывает первым. У неповторимого нет второго…

В 1911 Марина Цветаева уехала в Коктебель «не любить другого, а не любить этого»…

Она всегда хотела быть «даром», никогда — долгом.

***

М.Цветаева:

— Где лебеди? — А лебеди ушли

— А вороны? — А вороны остались

— Куда ушли? — Куда и журавли

— Зачем ушли? — Чтоб крылья не достались.

— Я отродясь больше любила убаюкивать, а не лишать сна; кормить, а не лишать

аппетита; образумливать, а не заставлять терять голову. Мне отродясь было дороже

давать, чем лишать; давать, чем получать; давать, чем иметь.

***

Из беседы сестры Марины Цветаевой

с ее дочерью:

— «Так вы все-таки поехали в Елабугу… Так знайте же, я никогда не поеду в Елабугу.

Мамы для меня там нет. Мама для меня в ее творчестве, в ее книгах».

Я ответила Але:

— «Как жаль, что у твоей матери были такие необыкновенные дети: сын не был

на похоронах, дочь никогда не поедет на могилу. Лучше было бы ей иметь обыкновенных

детей, которые принесли бы ей на кладбище полевых цветов»

***

"Сибуи" — япон.

— Если платье вульгарно, оно не может быть "сибуи", если букет цветов аляповат и

безвкусен — он не может быть "сибуи"…

Объяснение японца-эстета:

— Представьте себе вечерний закат, озеро, вода совершенно неподвижна… И вот

тишину и покой нарушает всплеск: лягушка прыгнула в озеро. На поверхности воды

медленно расходятся круги — шире, шире…

Это и есть "сибуи".

Подкладка на верхней одежде японцев всегда красивее, чем верх (она ведь для хозяина, а не напоказ). У самураев, например, не было принято выставлять напоказ ценные лезвия, они прятали их в ножны, и называлось это — «скрытая красота».

***

Гумилев об Ахматовой:

387

— «Анна Андреевна почему-то всегда старалась казаться несчастной, нелюбимой. А на

самом деле — Господи! — как она меня терзала, как издевалась надо мной. Она была

дьявольски горда, горда до самоуничтожения. Но до чего прелестна, и до чего я был в нее

влюблен! Как-то я купил у Александра на Невском большую коробку, обтянутую

материей, и цветы, и наполнил ее доверху, положил в нее шесть пар шелковых чулок, флакон духов «Коти», два фунта шоколада Крафта, черепаховый гребень с шишками — я

знал, что она о нем давно мечтает, и томик: «Желтая любовь» Тристана Корбьера. Как она

обрадовалась: она прыгала по комнате от радости. Ведь у нее в семье ее не особенно

баловали.

Когда я женился на А.А., я выдал ей личный вид на жительство и положил в банк на ее

имя две тысячи рублей. Я хотел, чтобы она чувствовала себя независимой и вполне

обеспеченной.