Записки несостоявшегося гения

— Ну что, дружище, жизнь прожита, сегодня мне пятьдесят пять. Я выучился, Валера, на учителя русского языка и литературы, ты веришь мне, друг мой?! И нет у меня

уже ненависти к стихам — я, Валера, учу детей любить их… Странно, правда?

И знаешь, Валера, чего я сегодня боюсь больше всего? Раньше, в минувшие годы, я

боялся, что ты умер, а сейчас я очень-очень боюсь, если ты окажешься живым. Потому

что тогда я не знаю, ни что мне думать, ни как с этим вообще жить дальше… Ведь если ты

сегодня, как и я, пятидесятипятилетний, где-то и с кем-то жив, то это значит, что 34 года

назад, на злополучном Стамбульском рейде ты сразу убил всех нас вместе: свою и мою

маму, меня — незадачливого учителя, не любящего свой предмет, и несчастную Инночку

Казеинову, которая, по слухам, так и не вышла замуж, потому что имела несчастье

полюбить, прости, не твоего друга, а тебя.

Разве дальние моря-океаны стоят всего этого, Валера?

_______

— И все-таки, друг мой, если ты наперекор всему — жив, и совесть твоя по-прежнему чиста, желаю тебе я здоровья и сил, и новых удач, и ярких цветов, — и прими от

меня на добрую долгую память маленький сувенир из моей последней командировки в

Москву, вот этот скромный видеокадр…

И пусть завершит эту историю памятник одной нашей общей знакомой, который я

случайно обнаружил на Ваганьковском, любуясь истинными шедеврами погребального

искусства…

112

Узнал ли ты это задумчивое милое лицо? Помнится ли тебе ее, оставшаяся

навсегда девичьей, фамилия? Рад ли, что она посвятила себя не тебе или мне, а своей

биологии, став в 26 лет кандидатом наук?

…Вы видите эти три угловых окна на втором этаже? Здесь когда-то сидел мой 8-А

класс. А мне кажется, что это было совсем недавно…

___________

Конец.

===============

ЗИМА МОЕЙ ВЕСНЫ, СИМФЕРОПОЛЬ.

Ехать на курсы повышения квалификации директоров школ при Крымском

госуниверситете мне не хотелось. Южная зима, слякоть, скучные лекции старых

профессоров…

Лекции, действительно, были не очень, но я познакомился там с одним интересным

парнем, директором школы из Николаева Владимиром Доценко, и мы наловчились

неплохо проводить лекционные часы: усаживались назад, чтобы не сильно светиться, и

спокойно, в свое удовольствие, играли в шахматы. Слава Богу, дорожный комплект я

догадался захватить из дому. Хорошее было время.

На курсах нас было человек тридцать, в основном, из Николаевской, Херсонской и

Крымской областей. Женщин и мужчин, примерно, поровну.

Наши дни делились на две части: будни, что проходили с 14 до 19 часов на

опостылевших лекциях, и праздники — все остальное время.

113

Директора школ, в основном, люди среднего возраста, хорошо знали, зачем едут на

трехмесячные курсы, надолго отрываясь от семей и насиженных мест. Страсти кипели

нешуточные, вполне сопоставимые с времяпрепровождением в домах отдыха или на

курортах. Разве что, более длительные.

Честно говоря, одна пылкая руководящая красавица разбила там, походя, и мое

сердце, но, увы, как в омут, бросилась не в мои объятия, так что, хотел я того или нет,–

попасть в поле ее зрения мне так и не удалось. Кстати, шахматы неплохо снимают

любовное томление. Проверено на себе. Жаль…

Даже сейчас, через много лет, я вспоминаю те курсы с невольным удивлением: как

же опрометчиво, бездумно, вроде с цепи сорвавшись, зрелые люди, занимавшие в

обществе достаточно высокое положение, бросались навстречу друг к другу.

Причем, все происходило совершенно открыто, без какого-либо стеснения, как

нечто само собой разумеющееся, будто по-другому и быть не может.

Тут и там уступали свои комнаты «на часок», сплошь и рядом две пары ночевали

вместе, развеселая атмосфера курсов порождала пьянящее ощущение бардака и

вседозволенности. О нравственности директоров школ — воспитателей учителей! –

говорить не будем: просто люди, выпав на какое-то время из своей основной социальной

роли, впадали в беззаботное студенчество.

Конечно, долго так продолжаться не могло. Все понимали, что рано или поздно, должно что-то произойти. Нечто такое, что мигом прекратит вакханалию, отрезвит всех, вернет людям человеческое лицо. Я, например, почему-то ожидал, что в любой момент

сюда нежданно заявится кто-нибудь из оставшихся дома супругов и закатит такой

небывалый скандалище, что чертям тошно станет.

Но шли дни и недели, многие уже стали уставать от разгула, а ничего не

происходило и все продолжалось по-прежнему.

***

ЧП пришло, откуда его никто не ожидал. Однажды, холодным зимним вечером, одна такая парочка влюбленных курсантов — между прочим, самая, яркая! — возвращаясь с

концерта, попала в беду. Надо сказать, общежитие наше располагалось на одной из бурно

обустраивавшихся в то время окраин Симферополя. Вокруг — заброшенные пустыри, ограды строящихся объектов, кромешная темнота, лишь яркие звезды на небе.

…Владислав и Ирина на курсах внешне выделялись. Он — высокий рыжий

здоровяк, из тех, кто по жизни идет уверенно, считая, что весь мир — на правах победителя

— принадлежит только ему, директор сельской восьмилетки из Николаевской области. И