Записки о болгарских восстаниях

Когда мы переправились через горную речку, о которой я уже упоминал, оглушительное «Да здравствует!» громом прокатилось по лесу. Приветственные крики депутатов смешивались с ружейными выстрелами, и пули, грозно просвистев над нашими головами, впивались в сучья деревьев. С ножами наголо мы торжественно проехали мимо депутатов, выстроившихся в два ряда. Все с нами целовались, говорили: «Добро пожаловать!». Но и в эту минуту, когда здравый смысл умолк перед наплывом чувств, Бенковский не преминул заметить депутатам, что не следует де пускать на ветер пули, ибо придет время, когда они будут стоить по червонцу за штуку.

И все это происходило в то тяжелое время, когда непрерывно возрастала орда шпионов, когда правительство гораздо бдительнее прежнего следило за поведением своих порабощенных подданных.

Я уже ознакомил читателей с настроениями народа, и им, вероятно, хотелось бы теперь узнать поподробнее о месте нашей встречи.

Обориште находится в Средна-Горе, к северо-западу от Панагюриште /в двух с половиной часах пути от него/, неподалеку от деревень Мечка, Поибрене и Петрич. Местность эта расположена между двумя высокими хребтами на самом дне долины — на правом берегу небольшой речки, омывающей ее с одной стороны своей прозрачной и холодной водой. Это — котловинка размером с обыкновенное гумно, словно нарочно вырытая на берегу для того, чтобы мы ее использовали в своих целях. Она со всех сторон окружена лесом, преимущественно густыми буковыми зарослями, а посередине ее, на поляне, растут три-четыре высоких бука. Когда попадаешь в Обориште, чувствуешь себя точно в склепе — кое-где в просветах между листвой деревьев виднеются только гребень противоположного хребта да небольшие кусочки неба.

По свидетельству Димитра Гайдарджии, уроженца Мечки, из всех местных жителей про Обориште знали только гайдуки да охотники.

Скажем несколько слов о том, как Обориште превратилось в зал заседаний Великого народного собрания, где спустя несколько часов после нашего приезда должна была решаться судьба сотен тысяч людей. По распоряжению Волова и стараниями некоторых депутатов, Обориште было очищено от сухой травы и палых листьев, а посредине его поставили стол, сделанный тут же на месте из довольно гладко обструганных буковых досок. Вокруг него с четырех сторон поставили скамьи, сделанные из таких же досок, и устлали их зеленой буковой листвой. На стол положили крест-накрест саблю и револьвер, а на них — крест попа Грую. Во время собрания на скамьях сидели апостолы и некоторые виднейшие представители интеллигенции, в том числе поп Грую. Обориште освещалось десятью-пятнадцатью фонарями, развешанными на деревьях, и свет их придавал всему окружающему необычайно красивый и торжественный вид. Немного в стороне, у самой реки, горело пять-шесть костров; тут жарились навертелах молодые барашки, и горячий воздух беспрерывно шевелил мелкие листочки на деревьях. Журчала скромная речонка — единственная, вечно убегающая свидетельница наших действий, — которая, наверное, уже сообщила своей бабке Марице обо всем, что слышала и видела в Обориште. Прохладный ветерок, спускавшийся с ее далеких верховьев — из отдаленных, непроходимых темных лесов, — напоминал нам о различии между равнинами и этой сырой долиной, между белым буком и нежными черешнями.

12

Близилась полночь, и никаких дел нельзя было начинать, пока не наступит день. Вокруг апостолов и других представителей интеллигенции толпились остальные, чтобы посмотреть на своих будущих освободителей. Громче всех звучал голос Бенковского. Его дорогое оружие и внушительный вид привлекали к нему все взоры. Разговор вертелся вокруг слабости Турции, — говорили, что турецкие солдаты ходят босиком, рассказывали о их поражении в Герцеговине и о других подобных событиях. Все это производило на депутатов огромное впечатление. Стоило одному критику турецкой военной мощи умолкнуть, как другой брал слово и с жаром рассказывал о сражениях отряда Хаджи Димитра[10], уловках Левского, опасениях теперешнего турецкого правительства и всех турок вообще и заключал свою речь выражением полной уверенности в том, что мы победим очень быстро.

— Аминь! — отзывались на это слушатели, глядя с восхищением на оратора.

— Наши братья, апостолы первого округа, получили письмо от генерала Киселского, болгарина на русской службе; он хочет заключить союз с апостолами, чтобы вместе идти на общего врага, — прибавил Георгий Икономов.

— Сколько таких генералов еще явится! Но нам надо хорошенько подумать прежде, чем их принимать, — заметил Бенковский, который, видимо, не питал особых симпатий к генералам. — Мы должны прежде всего надеяться на наши курки, а генералов-авантюристов осаживать. Возможно, мы будем принимать к себе на службу военных специалистов и платить им жалованье, но превозносить их не станем, — добавил он.

И все это — боже мой! — говорилось серьезно, и все были уверены, что наше дело правое и мы победим! Я убежден, что в этом не усомнился бы и любой современный скептик.