Записки о Шерлоке Холмсе

Можете вообразить, Ватсон, с какой жадностью я слушал. Ведь наконец-то мне выпал шанс, которого я не один месяц нетерпеливо дожидался в бездействии. В глубине души я не сомневался, что способен одержать победу там, где другие не сумели ничего добиться, и вот теперь мне выпала возможность испытать свои силы.

«Прошу вас, расскажите обо всем поподробней!» – воскликнул я.

Реджинальд Масгрейв расположился напротив и закурил предложенную мной папиросу.

«Должен сказать, – начал он, – что, хотя я и не женат, мне необходимо держать в Херлстоне немалый штат прислуги. Дом построен давно и беспорядочно, а потому нуждается в усиленном присмотре. Кроме того, у меня есть заказник, и в сезон охоты на фазанов обычно собирается много гостей, которым требуется прислуживать. Всего у меня восемь горничных, повар, дворецкий, два лакея и мальчик на побегушках. В саду и на конюшне тоже, разумеется, есть люди.

Дольше всего в нашей семье прослужил дворецкий Брантон. Отец его нанял, когда он был молодым школьным учителем без места, и вскоре Брантон благодаря сильному характеру и кипучей энергии сделался в доме незаменимым человеком. Это рослый, приятной наружности мужчина с высоким лбом, и хотя он прожил с нами уже двадцать лет, ему никак не больше сорока. Удивительно, что, столь привлекательный внешне и многообразно одаренный (он говорит на нескольких языках и владеет чуть ли не всеми музыкальными инструментами), Брантон так долго довольствовался своим скромным положением, но, полагаю, чувствовал он себя комфортно и не прилагал усилий для перемен в жизни. У всех наших гостей херлстонский дворецкий надолго оставался в памяти.

Однако и у этого образца совершенства имелся изъян. Брантон отчасти донжуан: понятно, что в глухом сельском уголке такому кавалеру эта роль дается без малейшего труда.

Пока Брантон был женат, все обходилось гладко, но когда он стал вдовцом, о покое нам пришлось забыть. Несколько месяцев тому назад – после его помолвки со второй горничной Рейчел Хауэллз – мы надеялись, что он наконец угомонится, но не тут-то было: он ее бросил и связался с Джанет Трегеллис, дочерью главного егеря. Рейчел – славная девушка, но характер у нее как порох, истинно валлийский. С ней случилось воспаление мозга, и теперь она бродит по дому с ввалившимися глазами, точно тень самой себя, – во всяком случае, бродила до вчерашнего дня. Вот первая трагедия, разыгравшаяся у нас в Херлстоне, но вторая оттеснила первую на задний план, а предшествовала ей позорная выходка дворецкого Брантона, которому я отказал от места.

Вот как все произошло. Я уже упоминал, что Брантон очень умен, и как раз это его и подвело: им овладело ненасытное любопытство к тому, что его никоим образом не касалось. Я и понятия не имел, как далеко он зашел, пока по чистейшей случайности у меня не открылись глаза.

Если помните, дом наш построен крайне беспорядочно. На прошлой неделе – а именно в ночь на четверг – я никак не мог заснуть: выпил по глупости после обеда чашку крепкого черного кофе. Промучившись бессонницей до двух часов, понял, что бороться с ней бесполезно, встал с постели и зажег свечу, чтобы почитать начатый роман. Но книга осталась в бильярдной, а потому я накинул халат и отправился туда.

Мне нужно было спуститься на один лестничный пролет и пересечь коридор, ведущий в библиотеку и оружейную. Вообразите мое удивление, когда, ступив в коридор, я увидел в дальнем его конце слабый свет из открытой двери библиотеки. Перед тем как ложиться в постель, я сам погасил там лампу и затворил дверь. Естественно, я сразу подумал, что в дом забрались воры. Стены херлстонских коридоров обильно украшены старинным оружием – трофеями моих предков. Я сорвал со стены алебарду, поставил свечу на пол, на цыпочках подкрался к двери и заглянул внутрь.

В кресле, одетый как обычно, сидел дворецкий Брантон. На коленях у него лежал лист бумаги, похожий на карту; подперев лоб рукой, он смотрел на него в глубокой задумчивости. Я взирал на него из темноты, совершенно ошеломленный. При слабом свете огарка было видно, что Брантон явно не переодевался ко сну. Внезапно он поднялся с кресла, подошел к боковому бюро, отпер его и выдвинул один из ящиков. Достал оттуда какую-то бумагу, вернулся на прежнее место, разостлал ее на столе возле огарка и принялся внимательнейшим образом изучать. Хладнокровное обследование нашего фамильного архива настолько меня взбесило, что я не выдержал и ступил на порог. Брантон оглянулся и увидел меня. Он вскочил на ноги, лицо его помертвело от страха, и он поспешно сунул за пазуху карту, которую только что изучал.

„Так-так! – выпалил я. – Вот как вы отплатили за наше доверие! С завтрашнего дня вы у меня больше не служите“.