Записки о Шерлоке Холмсе

Рейчел Хауэллз два дня то бредила, то билась в истерике. Пришлось на ночь приставить к ней сиделку. На третью ночь после исчезновения Брантона сиделка, убедившись, что больная мирно спит, тоже прикорнула в кресле рядом с ней. Пробудившись рано утром, она увидела, что в постели никого нет, окно распахнуто настежь, а Рейчел исчезла. Меня тотчас же разбудили, и я в сопровождении двух лакеев отправился на поиски пропавшей девушки. В какую сторону она убежала, определить было нетрудно: от окна ее следы шли через газон к пруду и кончались возле посыпанной гравием дорожки, которая выводила за пределы наших владений. Глубина пруда составляет восемь футов, и можете представить наши чувства, когда мы увидели, что отпечатки ног несчастной умалишенной обрываются у самой воды. Разумеется, мы немедля вооружились баграми и принялись вылавливать тело утопленницы, однако так его и не обнаружили. Зато извлекли на поверхность совершенно неожиданную находку: полотняный мешок, набитый обломками ржавого металла, потерявшего цвет от времени, и тусклыми осколками не то стекла, не то гальки. Помимо этого странного трофея, в пруде ничего не нашлось. Несмотря на все вчерашние поиски и расспросы, о судьбе ни Рейчел Хауэллз, ни Ричарда Брантона нам решительно ничего не известно. Местная полиция пребывает в полном замешательстве, и вы – наша последняя надежда.

Вообразите, Ватсон, с какой жадностью я выслушал этот рассказ о головокружительной череде событий и как остро мне захотелось связать их вместе, нанизать на единую нить!

Дворецкий исчез. Исчезла и горничная, которая была в него влюблена, а позднее по праву могла возненавидеть. Урожденная валлийка, она обладала пылким и необузданным нравом. Когда исчез дворецкий, она была крайне взволнована. Утопила в пруду мешок с более чем странным грузом. Необходимо было учесть все эти обстоятельства, однако ни одно не приближало меня к разгадке. Где искать отправную точку? У меня в руках была только оборванная ниточка из очень запутанного клубка.

«Масгрейв, – сказал я, – мне нужно ознакомиться с документом, который изучал ваш дворецкий, раз Брантон считал его настолько важным, что не побоялся потерять место».

«Наш обряд лишен всякого смысла, – ответил он. – Единственное его оправдание – древность. У меня с собой копия вопросов и ответов; если хотите – можете взглянуть».

Масгрейв протянул мне ту самую бумагу, Ватсон, которую я держу в руках. Это нечто вроде катехизиса, который по достижении совершеннолетия должен был вызубрить каждый представитель рода Масгрейвов. Я прочитаю вам вопросы и ответы в том порядке, в каком они здесь следуют:

«Кто этим владел?»

«Тот, кто ушел».

«Кто этим овладеет?»

«Тот, кто придет».

«Какой был месяц?»

«Шестой с начала».

«Где стояло солнце?»

«Над дубом».

«Где лежала тень?»

«Под вязом».

«Как ступали?»

«На север – десять и десять, на восток – пять и пять, на юг – два и два, на запад – один и один, а потом вниз».

«Что мы отдадим за это?»

«Все, что нам принадлежит».

«Во имя чего?»

«Во имя верности».

«Дата в оригинале не проставлена, – заметил Масгрейв, – но, судя по правописанию, это середина семнадцатого столетия. Боюсь, впрочем, что бумага эта никак не поможет разрешить нашу головоломку».

«Зато она предлагает нам вторую – даже более захватывающую, нежели первая. Не исключено, что разгадка одной приведет к разгадке другой. Простите, Масгрейв, но, по-моему, ваш дворецкий умом и проницательностью превосходит десять поколений своих хозяев».

«Не понимаю вас. На мой взгляд, эта бумага не имеет ни малейшего практического значения».

«А мне представляется, что практическое ее значение громадно; наверняка так считал и Брантон. Вероятно, эта бумага была ему знакома и до той ночи, когда вы его изобличили».

«Более чем вероятно. Мы никогда ее не прятали».

«Думаю, ему просто захотелось тогда освежить в памяти ее содержание. Насколько я понял, с этой бумагой он сравнивал какую-то карту, которую при вашем появлении сунул в карман?»

«Да, это так. Но какое ему дело до нашего старинного фамильного ритуала и что означает вся эта чепуха?»

«Полагаю, нам не слишком трудно будет все это выяснить, – заключил я. – С вашего позволения, отправимся завтра в Сассекс первым же поездом – и уже на месте вникнем в подробности».