Записки офисного планктона (сборник)

Опять потекли долгие дни и ночи работы, прерываемые походами на ужин. Несколько раз Юлька выходила, чтобы пройтись по улицам: погода была замечательная, как в теплый летний день где-нибудь в Англии. Только здесь не было видно ни единой тучки – спокойное, чуть темноватое небо гордо пустовало. Почти столь же пустынными были и широкие проспекты, создавая странное ощущение, что Юлька шагает по покинутому городу будущего: небоскребы, чистота – и пустота. Какую-то иллюзию человеческого присутствия создавали машины, но даже их здесь было немного. Порой казалось, что окружающее – это только декорации, выстроенные из картона, и их уберут, как только доснимут этот короткий эпизод из Юлькиной жизни. Для полноты картины хорошо было бы купить пачку газет и выпустить их на ветер, листок за листком, чтобы они летели по пустынному проспекту, кружась и поднимаясь в воздух.

Вечерами небольшая команда отправлялась туда, где бурлила жизнь: в моллы. Именно здесь собиралось население Абу-Даби по вечерам – поесть, погулять, встретить знакомых. Молл блестел фальшивой позолотой, сиял гламурными дивами с реклам. Кого только не было в этом новом Вавилоне! По обзорам рынка Юлька знала, что местных в этой стране процентов двадцать, а прочие – приезжие. Жались стайками, взявшись за руки, индусы. Вели за руку явно не своих детей филиппинские домработницы. Ошарашенно озирали местность вцепившиеся в карты европейцы.

Видавший виды Варун был неоценимым гидом, и, пока вся троица сидела в ресторане, разглядывая проходящую пеструю толпу, индус работал «голосом за кадром»:

– …у мужчин рубаха называется «дишдаша», а черная мантия у женщин – это «абайя»… А вот эти – из Омана: видите, в кругленьких шапочках, – указал он на тройку мужчин. Один был почти негром, а лица других ничем не отличались от уже знакомых консультантам эмиратцев.

– Варун, почему головные накидки у местных мужчин разного цвета? – спросила Юлька.

– Цвет зависит от племени, хотя мне говорили, что сейчас это стало просто делом вкуса. Впрочем, накидки в черно-белую клеточку – это точно палестинцы. А вон те ребята арабского вида, но в европейской одежде – скорее всего, ливанцы.

– А цвет дишдаши? – поинтересовался Тео.

– Тоже дело вкуса. Но белая дишдаша – обычно наряд более официальный, примерно как пиджак на западе.

После этой пестрой суеты было приятно и странно пройтись по безлюдной ночной набережной. Но дорожка скоро закончилась: очевидно, никто из градостроителей серьезно не предполагал, что кто-то захочет ходить здесь в приличной обуви. А если приличной обуви нет, то нечего для таких и тротуары мостить.

Тут же услужливо притормозило такси, и троица поехала назад в гостиницу. Работать.

* * *

– Да что же это вы, месяц уже здесь, а ничего не видели! – возмутился Антонио.

Итальянец приехал на заключительную встречу и тут же стал засыпать команду вопросами, где они ужинали, щеголяя местными названиями. Услышав, что консультанты в основном выбирались в моллы или ели в гостинице, Антонио поразился их варварской неосведомленности и пообещал сразу же после работы повести команду в приличный ресторан. Впрочем, стоимость того, что итальянец считал «приличным», наверное, даже Варун не посмел бы списать в затраты проекта.

Только после завершающей встречи с клиентами Юлька поняла, насколько она устала. Оставив старших по чину налаживать собственные мостики с местными шишками большого бизнеса, Тео и Юлька поехали «домой», как теперь любовно именовалась гостиница: спать, уничтожать ненужные документы и готовиться к ужину. В таком порядке.

Вечером, увидав Юльку – уже в черном облегающем платье, Антонио одобрительно взял ее под руку и, хоть был на полголовы ниже, с довольным видом засеменил рядом, мурлыча разные истории о своей жизни на Востоке. Все были в сборе, и четверка отправилась в «приличный ресторан».

В гостинице, куда привел их Антонио, службы безопасности были оснащены не хуже, чем в аэропорту: на входе аркой стоял металлоискатель, рядом – рентгеновский аппарат для сумок.

– Здесь проходит съезд торговцев по оружию, – со всезнающим видом сообщил итальянец.

– Во врать горазд, – тихо прошептал Варун. Впрочем, не так тихо, чтобы не расслышали Тео и Юлька – Антонио от говорящего в тот момент уже отделяли пищащие воротца металлоискателя. Останавливать итальянца никто не стал, служитель охраны окинул небольшого круглого человечка взглядом и качнул головой: дескать, проходи.

Ресторан действительно был хорош: сад под открытым небом с видом на залив. Директор долго выбирал вино, а когда принесли бутылку, взялся дегустировать: посмотрел на свет, покрутил бокал, понюхал, потом отпил:

– Какой год? – поднял он бровь на официанта.

– 2002‑й, – ответил тот, метнув взгляд на бутылку.

– Да-да, я так и подумал, – задумчиво сказал Антонио и кивнул: мол, все в порядке, наливайте.