Записки отставного медицин-майоре

- Возле нужного нам дома стоит милицейская машина.Ого! Дело в том, что

причины головной боли бывают разные: грипп, мигрень, высокое давление. А так же

топор, молоток, полено... В данном случае это кочерга. Короткий осмотр убеждает:женщина мертва. Глубокое проникающее ранение в голову с переломом височной

кости. Спокойно-усталое выражение лица, никаких следов борьбы. Похоже, убита во

сне. Ей 68 лет, выглядит на все восемьдесят, седые нечѐсаные волосы вокруг

морщинистого лица без малейших признаков макияжа. Да она и слов-то таких не знает

небось...Рядом сидит молоденький лейтенант-участковый, он уже вызвал уголовный

розыск, а сам просто из любопытства допрашивает мужа, до сих пор не отрезвевшего,грязного старика в лохмотьях.

- За что же ты убил еѐ, дед?

- Да не хотел я! Только поучить маленько! А то сижу вот тута, она дрыхнет,устала, видите ли! А сама, сука, на пенсии - с чего это ей притомиться бы? И как-то

враз понял,блин! Я же еѐ уже лет двадцать, как ни-ни, не трахаю то есть. Так, значит,кто-то другой трахает! А то с чего бы ей уставать-то?! Значит, она меня уже двадцать

лет обманывает! Ну и врезал ей ...

Собрался было продолжить свои записки, уже настроился на лирическую волну, бумагу достал, новый стержень в ручку вставил, а тут вдруг Пашка Клюев приперся из

самого Краснодара, выпить ему захотелось. Вроде как на Кубани не с кем или нечего, вон за

две тысячи верст ко мне.

А я не расположен, меня к бумаге тянет, накопилось под самую завязку, чувствую: не

выплеснусь на бумагу - завтра буду кусаться, а кусаться мне не положено, мне положено

улыбаться.

Только ж это Пашка, ему не откажешь. Я ему жизнью обязан: он меня из горящей

бээмдэшки вытащил и бесчувственного тащил на горбу под огнем. И вот он я, живой и

невредимый, а Пашка калека. Правда, его покалечило не в тот раз, а много позже, я уже был

на другом конце Афганистана, в Имам-Сахибе. Но все равно, я вроде как в чем-то виноват

перед ним.

Он вваливается, как всегда, без предупреждения и вносит в мой опустевший

холостяцкий дом веселую сумятицу и бардак.

Я всегда рад ему и не рад. Сразу собирается компания офицеров-афганцев - словом, с такого перепоя не сразу и отойдешь.

Покалечило Пашку в короткой схватке на дороге. В его танк всадили штуку из

гранатомета, а когда он выбирался, пуля угодила в поясничный отдел позвоночника. И вот -

полчеловека. До пояса - чернокудрый красавец, здоровяк и, как говорили в нашей десантной

бригаде, "половой разбойник". Ниже пояса - кисель, труп, кое-как заправленный в штаны.

Жена Пашку бросила, как только узнала о его ранении. Ну, это, положим, понятно, ей

здоровенный кобель нужен, Пашка же теперь в сексуальном смысле абсолютный ноль. А

ведь был ас!

Но удрала она по-скотски: забрала все шмотки, деньги, и остался он в старом

танковом комбинезоне - в чем привезли из госпиталя. Да еще наши военные чиновники

поиздевались над беднягой : где-то по дороге затерялись документы, что ранен в бою, так

что не знали, как ему платить: то ли как инвалиду войны, то ли инвалиду армии, а то и

вовсе жертве несчастного случая - и не платили вовсе, без малого год тянулась эта канитель.

Спасибо командиру полка: велел офицерской столовой кормить Пашку бесплатно, да

офицеры с получки скидывались по червонцу-другому на сигареты, на водку товарищу, на

пиджачишко да штаны.

И вспомнился вдруг тот кабульский подполковник, который принимал у меня Лешку

Смоляка: был бы, дескать, это мой друг, я б ему помог упокоиться и не ведать прелестей

инвалидной жизни.