Читаем Записки Полоненого полностью

І хоча кооператор із «Поюру» Пилипенко й не підписався на тому наказі та підбурював і ввесь барак «майстерових» не здаватися на «інтриги», проте, не спинив він стихійного руху двадцятьох тисяч фрайштадтців, як не спинив і переможної ходи революції — «там, далеко, за горами, в ріднім краю…»

Тоді актив громадсько-політичної верхівки в таборі став обмірковувати, що робити з отим запеклим «контрою», і пропонував, голосами найгарячіших голів, просити таборове начальство вислати його, кооператора поюрівського, геть із Фрайштадтського табору десь у Тірольські гори.

Але всі тепер такі добрі, такі лагідні в сподіванні швидкої волі, що не погоджуються на такі пропозиції, а тим часом Пилипенко сам подав таборовому начальству прохання — вирядити його десь на сільську роботу з Фрайштадту.

Далі від цієї «крамоли», мовляв…

Скатертиною тобі дорога, вперта, тугодумна, реакційна людино!

IV. ДОДОМУ І ВДОМА

«РЕВОЛЮЦІЇ ПОТРІБНІ КУЛЬТУРНІ СИЛИ…»

А сподівана швидка воля не приходить, та й не приходить.

Тоді деклямую на таборовій вечірці:


ІЗ ЧУЖИНИ

«Там, далеко за горами, в Ріднім Краю,У воскреслім, розквітлім гаю,Пісні волі, життя громом дзвонів ревуть, —Там кайдани невольничі рвуть,Там живуть.Як би, як би хотілося злитися з нимІз відродженим гаєм рясним —Його радістю жить, його щастям, цвісти,Праці творчої лепту й свою прийести!Та неволя нудна павутиння снує,Обснувала — дихнуть не дає,І регоче злорадно примара страшна…А надворі сміється веснаЧарівна…Як то гірко, як тяжко, що сковані ми,Що з обіймів нудної тюрмиТільки й маємо сил, що гукнути в цей час:«Духом з вами ми всі, але ви… ви — без нас»!Та чи й вигук той наш долєтить аж туди,Де цвітуть пишноцвітні сади,Утопають в красі чарівної весни;Чи почують, почують вони,Ті, що рвуть кайдани?Як би, як би хотілось полинуть туди,Стать з братами-борцями в ряди, —В боротьбі йти разом, в творчій праці згорать,А не мокрими тліть, не рабами вмирать!»


І тоді очі тисячі слухачів загоряються жадібним, усепалючим бажанням волі, ще лютішою тугою за Рідним Краєм, іще непереможнішим прагненням туди, де «кайдани невольничі рвуть»… Юрба шаленіє, плещучи, а, розійшовшися, довго тієї ночі не спатиме, посилаючи люті, з глибин душ, прокльони на голови тих, хто затягає війну…

Волі… Волі… Ой, воленьки!..

Ось уже віддзвонила в усі дзвони новонароджуваного на всій земній кулі молодого, яскравого життя, чарівна весна, ось, уже припікати починає гаряче червневе сонце, а з того боку дротів, здалеки, з-поза гір, чорні круки приносять звістки чорні:

— «Війна до побєдного…»

— «Відновити смертну кару в революційній армії й фльоті…»

— «Липнева перемога «революційного» уряду Керенського над революційним робітництвом у Петрограді…»

— «Поміщикам сплачувати од снопа, збираючи врожай на захопленій революційним селом землі…»

А тут — нудота, нудота, нудота…

Часами сам собі здаєшся за зв’язаного, потріпаного орла, кинутого на роздоріжжі в гарячу спеку, і борсаєшся-борсаєшся, б’єшся безсило об придорожну пилюку…

І от саме тоді приходить, як відгук далекого, такого довгожданого грому, на спрагою стомленому, безхмарному, нудьготному небі, коротенька листівочка від відпоручника (представника) Української Центральної Ради з Стокгольму. Через Союз Визволення України з Відня:

«Революції потрібні культурні сили. Шліть людей, людей і людей…»

НАС НАБРАЛОСЯ СІМНАДЦЯТЬ

Заметушився фрайштадтський табір.

— Хто поїде?

— Кого відпустять?

— Скільки дозволить начальство?

— Як переберуться?

— Хто поїде?

— Всі поїдемо.

— Ой, пустіть, пустіть на волю!..

— Не можна всім.

— Я! Я! Я!

— І я.

Я теж хочу — до божевілля, до смерти хочу їхати туди, де ще є час прикласти рук, і сил, і набутих у Фрайштадті знань, і нажитого в Мазурських багнах, на пруських степах-рівнинах, у Карпатських горах, на дебреценських долинах, гаймашкерських каторгах — гіркого досвіду життьового, — я до божевілля хочу туди, де вимальовуються обрії нового, безмежно прекрасного, вільного людського життя!

— А старенький (професор Ст.Смаль-Стоцький) каже, що вас, пане Кобцю, треба десь отак років на десять за грати законопатити — непоганий поет би з вас виробився…

Перейти на страницу:

Похожие книги

Афганистан. Честь имею!
Афганистан. Честь имею!

Новая книга доктора технических и кандидата военных наук полковника С.В.Баленко посвящена судьбам легендарных воинов — героев спецназа ГРУ.Одной из важных вех в истории спецназа ГРУ стала Афганская война, которая унесла жизни многих тысяч советских солдат. Отряды спецназовцев самоотверженно действовали в тылу врага, осуществляли разведку, в случае необходимости уничтожали командные пункты, ракетные установки, нарушали связь и энергоснабжение, разрушали транспортные коммуникации противника — выполняли самые сложные и опасные задания советского командования. Вначале это были отдельные отряды, а ближе к концу войны их объединили в две бригады, которые для конспирации назывались отдельными мотострелковыми батальонами.В этой книге рассказано о героях‑спецназовцах, которым не суждено было живыми вернуться на Родину. Но на ее страницах они предстают перед нами как живые. Мы можем всмотреться в их лица, прочесть письма, которые они писали родным, узнать о беспримерных подвигах, которые они совершили во имя своего воинского долга перед Родиной…

Сергей Викторович Баленко

Биографии и Мемуары
След в океане
След в океане

Имя Александра Городницкого хорошо известно не только любителям поэзии и авторской песни, но и ученым, связанным с океанологией. В своей новой книге, автор рассказывает о детстве и юности, о том, как рождались песни, о научных экспедициях в Арктику и различные районы Мирового океана, о своих друзьях — писателях, поэтах, геологах, ученых.Это не просто мемуары — скорее, философско-лирический взгляд на мир и эпоху, попытка осмыслить недавнее прошлое, рассказать о людях, с которыми сталкивала судьба. А рассказчик Александр Городницкий великолепный, его неожиданный юмор, легкая ирония, умение подмечать детали, тонкое поэтическое восприятие окружающего делают «маленькое чудо»: мы как бы переносимся то на палубу «Крузенштерна», то на поляну Грушинского фестиваля авторской песни, оказываемся в одной компании с Юрием Визбором или Владимиром Высоцким, Натаном Эйдельманом или Давидом Самойловым.Пересказать книгу нельзя — прочитайте ее сами, и перед вами совершенно по-новому откроется человек, чьи песни знакомы с детства.Книга иллюстрирована фотографиями.

Александр Моисеевич Городницкий

Биографии и Мемуары / Документальное