Записки «Русского Азиата». Русские в Туркестане и в постсоветской России

По каким-то причинам у нас в детстве не были в чести воробьи, и мы частенько разоряли их гнезда. Мы их называли «жидами». Слово «жид» для нас, мальчишек не носило Гоголевского смысла. Оно имело два значения – воробьи, а во-вторых, этим словом обзывали жадных людей: «жид – за копеечку дрожит!».

Однажды на спор с мальчишками я полез на высокий пирамидальный тополь за воробьиными яйцами. Гнездо было на вершине в развилке тонкого хрупкого ствола. Рискуя жизнью, достал из гнезда необходимые доказательства - яйца. Для сохранности и доказательства мы клали их в рот. Смутно помню, как спустился на землю - от напряжения дрожали руки и ноги. Это первый, но не единственный опасный случай, который утвердил меня во мнении, что у каждого человека есть свой Святой Ангел – хранитель посланный Богом, до поры до времени спасающий нашу жизнь.

В моей жизни было несколько очевидных случаев. Привожу один из них: в тридцать пять лет у меня был хронический аппендицит, с которым, по мнению врачей, можно мириться неопределённо долго. Однажды в горах Тянь-Шаня меня скрутил жестокий приступ, от которого я страдал трое суток вдали от цивилизации но, слава Богу, всё обошлось. Второй раз, во время острого гнойного воспаления аппендикса приступ наступил в Москве утром, когда я собирался на работу. В тяжелом состоянии «скорая» доставила меня прямо на операционный стол. А ведь и в Москве моя работа была связана с командировками. И, конечно, множество раз Ангел – хранитель спасал меня за рулём автомобиля.

Почему все же происходит трагический сбой? Думаю, виноваты мы сами — не умеем слушать внутренний голос, не можем вовремя остановиться, неоправданно суетимся и рискуем. Поэтому, прежде всего, раньше времени уходят из жизни наши безвольные временные попутчики, проживающие мёртвую жизнь или живую смерть – наркоманы, алкоголики, а так же те, кто склонен к суициду. А ведь наша жизнь на фоне вечности подобна фотовспышке - зачем же её укорачивать.

Детское воспоминание хранит в памяти, как в араванском Доме культуры отмечали Международный день 8 Марта. Колхозницы - передовые сборщицы хлопка, одна за другой поднимались на сцену, принимали поздравления и со счастливыми лицами спускались в зал с отрезами материи и почетными грамотами.

Кстати о 8-м марта. Гендерные, в том числе женские праздники существуют во всех мировых культурах. Но этот праздник, инициированный Кларой Цеткин и навязанный СССР и России, у меня рано стал вызывать сомнение, поскольку он не имеет никакого отношения к русской культуре и Православным обычаям. То ли это праздник революционных валькирий, то ли приурочен к Пуриму – одному из главных иудейских праздников. Впрочем, такими же смысловыми изъянами страдали праздники: 23 февраля и 1 мая.

В третьем классе нас впервые вывели на ознакомительный сбор хлопка. Там же, впервые я был свидетелем козлодрания — древней конной игры кочевников «Улак тартыш». Проходила эта народная забава так: собиралось неограниченное число конных всадников. На землю клали тушу телёнка или козлёнка, затем по сигналу каждый старался поднять тушу и прорваться с ней в определенное место. При этом все стремились отобрать тушу друг у друга и не допустить всадника с тушей к обусловленному месту. Туша падала на землю, но поднять её разрешалось только, не слезая с коня, в то время как соперники всячески препятствовали этому. Конная толчея, крики, тучи пыли сопровождали эту «корриду». Азарт охватывал всех — и конников и зрителей. Тот, кому удавалось доставить тушу к финишу, становился героем дня. Ему доставались туша и денежное вознаграждение.

У моего дружка мать работала в школе механизаторов по варихой. Пользуясь этим, мы довольно часто катались в кузове полуторки во время обучения курсантов вождению. Вдобавок нам всегда была гарантирована тарелка затирухи, по-узбекски «атала». Затируха — это еда трудного времени, заменитель макарон и крупы. Готовили ее из муки, превращая тесто в небольшие катышки, из которых варили кашу. На молоке и со сливочным маслом она была бы возможно неплоха, но в то время в нее добавляли в лучшем случае хлопковое масло. Каждый день, в обед, слышался удар железяки о подвешенный кусок рельса: узбеки курсанты, молодые и голодные, приглашались на «фирменное блюдо». Тут и там слышались веселые ироничные возгласы, приглашающие на неизменную затируху: «Аталагя юр! Аталагя юр!».

Школа механизаторов помещалась рядом. На ее площадке скопилось много старой разукомплектованной техники, среди которой мы часто бродили, разглядывая механизмы и ища себе развлечения. Помню огромный гусеничный трактор с надписью на радиаторе: «ЧТЗ» (Челябинский тракторный завод). Остались в памяти тракторы на металлических колесах с шипами, те, которые можно увидеть в старом фильме «Трактористы». Даже в конце сороковых годов механизаторы заставляли эту технику трудиться на полях.

Таласская долина, город Талас. 1949 год.