Записки «Русского Азиата». Русские в Туркестане и в постсоветской России

Я стал отчаянно сопротивляться. И хотя один конек им удалось срезать с ноги перочинным ножом, я вцепился в него мертвой хваткой, вырвался, махнул через какой-то забор, а там и свой двор оказался рядом. Во время этой потасовки высокий мальчишка постарше на коньках, как потом оказалось руководитель акции, со стороны наблюдал за происходящим. Он видимо по достоинству оценил мое активное сопротивление и с тех пор меня никто не трогал, а позднее мы стали друзьями. Звали его Генка Драчёв. Он был старше меня года на два и к тому же стал быстро взрослеть. Я же, по своему биологическому возрасту задержался в отрочестве – так мы и разошлись. Жаль, что следы его затерлись – у нас есть о чём вспомнить.

В Нарыне в ходу было три вида коньков: «дутыши», как позже выяснилось — хоккейные коньки, «ласточки» и «снегурки». Престижные «дутыши» были редкостью, да и кататься на них было неудобно — лезвие слишком тонкое для утрамбован ного снега улиц и тротуаров, а каток в городе не заливали. В этих условиях «ласточки» были наиболее практичными. У «снегурок» закругленные концы обычно обрубали — чтобы можно было отталкиваться носками, то есть превращали их в некое подобие «ласточек». И конечно мы понятия не имели о коньках с ботинками. Обычно, сыромятными ремнями, коньки привязывались к валенкам. В то время основным транспортным средством, особенно в сельской местности, была лошадь. Жители близлежащих кишлаков приезжали в город по тем или иным делам и оставляли лошадей у коновязи - похожим на спортивное бревно, как мы сейчас оставляем автомобили на стоянке. Мы пользовались этим и в отсутствии хозяина срезали сыромятные уздечки для крепления коньков.

На западной окраине города находился ипподром. В то время он не был обустроен должным образом, но летом там регулярно проводились конские скачки, которым предшествовал «Улак тартыш» – соперничество на лошадях за право овладеть тушей козлёнка или телёнка и денежный приз. Об этом я упоминал ранее. Кроме того, запомнилось состязание иноходцев в стиле «джорго салыш»» на 5 км. Его можно сравнить со спортивной ходьбой в лёгкой атлетике. Киргизская лошадь не должна была идти рысью или вскачь, а должна своеобразным образом семенить. Тех, кто нарушал это правило с целью получения преимущества, соперники тут же наказывали - безжалостно хлестали конника камчёй (плёткой) по спине, а наиболее наглых по физиономии.

Цивильный, обустроенный, с трибунами ипподром находился во Фрунзе. Муж моей тёти Анастасии Михайловны – Владимир Ануфриевич был жокеем на этом ипподроме и фанатичным болельщиком футбола. После института, когда я жил и работал во Фрунзе, он был на пенсии и часто рассказывал интересные факты из своей жизни. Он был всегда оптимистичен и жизнерадостен - простой, добрый и светлый человек.

Помню зимние нарынские вечера. Из-за нехватки электроэнергии (в наличие была только дизельная электростанция), в Нарыне освещалась только часть центральной улицы Ленина в районе кинотеатра «Сон – Куль». По выходным по улице гуляли люди, из репродуктора на столбе гремела музыка, у кинотеатра толпился народ. А мы, человек двадцать пацанов, мотались на коньках по улице туда и обратно.

Днем, после уроков, развлекались тем, что проволочными крюками цеплялись за задний борт проходящих грузовиков. Некоторые водители резко тормозили, пытаясь нас поймать, но преимущество всегда было на нашей стороне. Особенно любили мы дорогу в райцентр Ат-Баши («Лошадиная голова»), в сторону границы с Китаем. Несколько километров этой дороги по ущелью шел затяжной подъем. Попутный автомобиль, за который мы цеплялись крючками, комфортно поднимал нас вверх, а оттуда мы неслись вниз «коньковым ходом» по укатанной дороге безо всяких усилий. Редкое автомобильное движение было гарантией нашей безопасности.

Вскоре, под руководством отца, в центре города, напротив кинотеатра «Сон куль» началось строительство двух этажного жилого дома. На этой стройке, во внеурочное время, мы мальчишки, подражая мушкетёрам, «дрались» на самодельных шпагах. Когда дом был сдан в эксплуатацию, мы поселились в нём на втором этаже, но прожили там не долго. Семья была многодетной, и это побудило родителей переехать в частный служебный домик из двух комнат, времянки, сарая и примыкавшего к ним огорода.

На память приходят строки Владимира Высоцкого: «Было дело и цены снижали…», а мы в это время взрослели. Но какими мы были тогда в Нарыне? Совесть была не только во времена «рыцарей круглого стола», но она была и у нашего поколения. Когда мы совершали какую – то провинность, то способны были краснеть от стыда. Кроме того, у нас не было почвы для плесени с названием – «цинизм и вещизм». Песню «Варяг» и песни военных лет, не стесняясь, мы пели просто так, при каждом удобном случае. Чуть позже душу волновали вальс «На сопках Манчжурии», марш «Прощание славянки», полонез Огинского «Прощание с родиной».