Записки счастливой прихожанки

Вспоминая потом эту поездку, я всякий раз удивлялась. Меня никогда, даже в детстве, нельзя было назвать откровенной девочкой. Я постоянно читала, в голове у девочки роилось множество вопросов, но Груня их никогда не задавала ни родителям, ни бабушке, ни учителям, потому что ответы очень часто находились в книгах. В четырнадцать лет моей путеводной звездой стал роман Джона Голсуорси «Сага о Форсайтах», не самое подходящее произведение для подростка. Но я выучила все тома почти наизусть и очень переживала, что на самом интересном месте повествование обрывалось. Груня даже поехала в Ленинскую библиотеку, в юношеский зал, попросила:

– Мне нужно продолжение романа «Сага о Форсайтах».

Консультант ответила:

– Его нет.

– Думала, у вас все-все книги есть, – расстроилась школьница.

– Джон Голсуорси не завершил семейную историю, – тихо объяснила женщина.

– Почему? – удивилась я.

– Насколько мне известно, – продолжила библиотекарь, – после получения в тысяча девятьсот тридцать втором году за роман «Сага о Форсайтах» Нобелевской премии по литературе Джон Голсуорси хотел создать продолжение.

– И не написал! – расстроилась я.

– Не успел, – вздохнула консультант, – умер.

Груня росла в окружении писателей. Андрей Вознесенский, Роберт Рождественский, Валентин Катаев – они были для маленькой Груни: дядя Андрей, дядя Роберт и самый любимый дядя Валя. Вот Чуковский, тот почему-то всегда Корней Иванович, он меня называл «глотатель книг», бегал с Груней наперегонки по Переделкине. А Лиля Брик, она просто Лиля. Один раз я обратилась к ней: «Тетя Лиля…» – и моментально получила подзатыльник и вопрос: «Я сестра твоей мамы?» В Москве, на втором этаже нашего подъезда, жил дядя Яша Костюковский, он вместе с Морисом Слободским написал сценарии к трем кинокомедиям: «Операция Ы и другие приключения Шурика», «Кавказская пленница», «Бриллиантовая рука». Всякий раз, когда начинают хвалить эти кинофильмы, то говорят о гениальности режиссера Леонида Гайдая, и мне делается до слез обидно. А как же мой любимый дядя Яша, который никогда не ездил на лифте, бегал по лестнице пешком? Почему не вспоминают Костюковского? И Слободского? Не напиши они сценарий, что бы снимал Гайдай? Дядя Яша был женат на тете Фире. Она так вкусно готовила! Большинство рецептов в моей первой «Кулинарной книге лентяйки» – из ее тетради. У Костюковских родилась дочь Инночка, удивительно красивая, умная девушка, она любила книги, работала в «Библиотеке иностранной литературы»… Я росла и воспитывалась в литературной среде и знала, что люди умирают. Но лишь после беседы с сотрудницей Ленинской библиотеки школьница вдруг осознала: когда писатель уходит, вместе с ним исчезают и все его ненаписанные книги.

Почему я сейчас вспомнила «Сагу о Форсайтах» и свою любовь к книгам? Чтобы объяснить: девочка никогда не приставала с вопросами ко взрослым. И не рассказывала никому о своих переживаниях. О моих походах в Храм, о радости под куполом не знал никто, даже единственная, самая близкая подруга Маша Трубина. И вдруг, услыхав вопрос совершенно незнакомого Отца Владимира про мое посещение церкви, я выложила ему всю историю! Батюшка слушал молча, потом, когда фонтан слов, бивший из незваной гостьи, иссяк, он вдруг улыбнулся:

– Похоже, враг человечества здорово занервничал, когда Агриппина начала посещать Храм. Вот и подстроил каверзу. Хитер он, коварен, и время непростое. Афанасия сюда часто приезжала, два раза в месяц обязательно. Она о внучке очень волновалась, боялась, что в школе или в университете узнают: у Васильевой бабушка верующая. Один раз только тебя привезла, на Рождество, совсем маленькую. Афанасию можно понять: зять на большой работе, дочь тоже. Бабушка твоя много пережила: двадцатые, тридцатые года, война, пятидесятые. Власти очень уж стараются людей от Бога отвернуть. Читала стих «Смерть пионерки»? Автор Эдуард Багрицкий.

– Нет, – призналась я.

– Поинтересуйся, – посоветовал Отец Владимир и горестно вздохнул: – Страшное произведение. Мать просит умирающую дочь надеть цепочку с нательным крестом, а девочка, пионерка, отказывается. Бог для нее поповская сказка, а церковь – место, где людей обманывают! Ужасный поэтический шедевр. Малышку-то Господь спасет, неразумная она, в голову ей не те истины вбили. А вот что с поэтом-то стало? Умер он рано, болел сильно, до сорока лет не дожил. Куда душа его попала?

– Не знаю, – пробормотала я.

– То-то и оно, – покачал головой Отец Владимир. – Да ты чай пей! Матушка варенье сама варила.

«Шубка, как у бабушки… я люблю тебя… Грушенька, хорошая девочка… мы столько песен выучим…»

Я заулыбалась:

– А где ваша жена?

– К сестре уехала на недельку, – пояснил Батюшка, – жаль, что вы не встретились.

Мы поговорили еще некоторое время о разных пустяках, потом я собралась уезжать. Отец Владимир довел гостью до калитки, перекрестил и вдруг поинтересовался:

– Ты же комсомолка?

Я кивнула.