Записки штурмовика

Оказывается, всех поджигателей рейхстага будут судить. Говорят, что Геринг решил устроить суд, чтобы показать всему миру, какими подлыми средствами борются с национал-социалистской революцией наши враги. Коммунистов по-прежнему арестовывают без конца. Говорят, что уже посажено в тюрьмы тысяч сто. Мне только не нравится, что наши газеты пишут неправду. Вот три дня назад было напечатано, что при попытке к бегству в Обергаузене были убиты два коммуниста – Классен и Ланжевиль. А вчера один знакомый СА рассказывал, что этих обоих коммунистов расстреляли во дворе гимназии в Обергаузене (в этой гимназии теперь находится тюрьма вспомогательной полиции). Я считаю, что нужно писать, как есть. Потом наш вождь на митинге говорил, что коммунисты трусы и при аресте ползают на коленях. Это тоже неправда. Я-то уж видел; как они себя держат даже в руках таких парней, как фон Люкке и Дросте. Наши СА говорят, что из коммуниста легче вышибить душу, чем адреса и фамилии его товарищей.

16 марта 1933 г.

Мне еще недавно казалось, что я понимаю политику нашего вождя. Теперь же в голове опять какая-то путаница. Наши ребята еще после выборов начали говорить, что мало арестовывать одних лишь коммунистов – и кроме них есть еще с кем посчитаться.

Я вспомнил, например, одного директора на заводе Сименса, который издевался над рабочими. Ребята решили его арестовать. Мы его притащили в казарму, но не успели за него даже взяться, как примчался фон Люкке, назвал нас негодяями, а директора отправил домой в такси и даже сам проводил его на улицу с извинениями.

В других штандартах были дела почище. Несколько СА ворвались в дом к одному богатому еврею. Вдруг примчалась полиция и СС, этих парней арестовали и отправили в концентрационный лагерь. Вот тут-то я уж ничего не пойму. Почему таких евреев, как Леви, можно тащить в тюрьму, а богатых нельзя тронуть пальцем?

Три дня назад Адольф Гитлер обратился ко всем СА и НСБО с воззванием, в котором требует от нас слепого повиновения и дисциплины. Он говорит, что всякие самочинные выступления штурмовиков должны прекратиться, так как мы должны дать хозяйству чувство полного спокойствия и безопасности. Кто теперь попытается нарушить порядок, тот будет считаться изменником и предателем.

Выходит, что мы, штурмовики, выполняющие нашу программу, этим самым изменяем национал-социализму? Я этого не понимаю. Среди наших СА многие очень недовольны этим приказом Гитлера. Кроме того, говорят, что о нас, маленьких людях, никто не заботится. На работу устраивают вместо уволенных евреев и марксистов.

Кстати, Дросте уже больше не наш штурмфюрер – он сделался полицейским капитаном, добился-таки того, о чем мечтал. Он надел синюю форму и каску, на нас смотрит свысока, избегает даже подавать руку. Новый начальник штурма Граупе, бывший офицер, разговаривает с нами не как с товарищами, а как с солдатами. Люди из СС смотрят на нас, как на босяков, и даже не отвечают на гитлеровское приветствие. У нас с ними часто бывают драки; нашего брата за это посылают в концлагерь, а охранникам все сходит с рук.

Очень не нравятся мне некоторые вещи у нас в СА. Я, конечно, не считаю СА монахами и сам не прочь поволочиться. Но у нас идут разговоры, что солдатам необходима мужская любовь, что надо брать в этом пример с Рема, Эрнста, Гейнеса и других наших главных начальников. Наш фон Люкке завел себе адъютанта, какого-то мальчишку, похожего на проститутку, тот не выходит у него из кабинета.

Из-за этого коммунисты называют нас педерастами. Часто в казарме черт знает что делается. В штабе штурмовых отрядов, говорят, еще хуже. Все об этом знают и, очевидно, не находят в этом ничего страшного. Почему Гитлер не запретит эти безобразия?

Некоторые СА уверяют, что вождь пытается провести нашу программу, но ему мешают Гутенберг и Папен. Напрасно Гитлер их терпит. Он должен был бы прогнать капиталистов и генералов и поручить нам, СА, навести порядок в Германии.

25 марта 1933 г.

Четыре дня назад я увидел, как мы сильны. В Потсдаме состоялось большое торжество в связи с открытием рейхстага. Весь Потсдам был полон рейхсверов, СА и СС. После молебна появились Адольф Гитлер, фельдмаршал Гинденбург, генерал Макензен, старый Людендорф и другие герои великой войны. Перед ними сначала прошли полки рейхсвера; они шли старым прусским маршем, не сгибая колен. Потом двинулись СС в своей черной форме и, наконец, мы – коричневые рубашки. За нами «Стальной шлем», «Гитлеровская молодежь», НСБО. Всюду гремел крик: «Хайль Гитлер!» Только «Стальной шлем» кричал: «Да здравствует Гинденбург!»

В Потсдаме на балконах было больше черно-бело-красных флагов, но зато на улицах все покрывали наши красные знамена со свастикой. Когда мы шли, я чувствовал, что мы являемся хозяевами Германии. Потом старый фельдмаршал произнес речь, в которой сказал, что видит в Адольфе Гитлере спасителя германского народа и что мы, СА, должны быть достойны старой германской армии.