Записки старого казака. Пластуны на Лабинской линии

Из множества анекдотов, чтобы, хотя несколько выставить рельефнее эту своеобразную личность, расскажу следующий. Начальник правого фланга, генерал Ковалевский, собрал в Прочно-Окопской станице несколько сотен казаков из закубанских бригад, при дивизионе № 13‐й казачьей конной батареи, с целью набега за Лабу. Не дав знать о том на линию, он, поздно вечером, прибыл в станицу Чамлыкскую и потребовал начальника станицы (генерал был человек образованный, но привык не стесняться в выражениях, употребляя зачастую чисто-народные эпитеты). Скрыплев, явясь по службе, ждал приказаний. Генерал, поговорив о посторонних предметах, вдруг, обратясь к нему, сказал: «А что, старина, дашь мне сена?» – «С удовольствием, ваше превосходительство; я сейчас велю привезти воза два-три». «Как, два-три воза, когда у меня девять сотен казаков и дивизион артиллерии?» – «Да, в. п-во, больше не дам, да и это сено даю из моего собственного, для ваших только лошадей, а отряду не дам ни клочка; моя станица не трактовая для сбора войск, – а потому в ней нет для них ни фуража, ни провианта, войскового же я не вправе дать, потому что раз я уже рискнул это сделать, и поплатился, сверх кармана, строгим выговором. Вашему превосходительству, как начальнику фланга, подчинены все строевые войска линии, но собственность жителей, их запасы общественные, принадлежат бригаде и, без разрешения ее хозяина, бригадного командира Волкова, я ничего не могу сделать.

– Так ты казакам не дашь сена?

– Не дам, ни за какие блага.

– Так убирайся же!..»

Скрыплев, отступив на несколько шагов, сложил по-восточному руки на груди, поклонился в пояс и отвечал: «Ваше превосходительство! тридцать слишком лет служил я двум моим государям и трем персидским шахам, но до сей поры не случалось еще мне слышать таких слов…» Поклонясь вторично, он вышел и впоследствии более не являлся генералу, посылая с рапортом станичного судью (Состав станичного управления заключался в пяти лицах, избираемых обществом и утверждавшихся в должности наказным атаманом войска, а именно: начальник станицы, т. е. атаман, два судьи, эконом и станичный писарь. Они избирались на три года из среды офицеров, урядников и почетных казаков.).

Совершенная потеря зрения и та существенная польза, принесенная при начале водворения «сарбазов-тезиков» (солдат-выходцев Персии), были лучшими ходатаями: Скрыплев, награжденный чином майора и полным пенсионом, уволен в отставку с исключением из войскового сословия.

В начале шестидесятых годов, я видался еще со старым сослуживцем на Лабе; он более и более хирел и, видимо, тяготился жизнью. Прошлое оживало в его памяти все яснее и светлее; его величие в Персии, в контраст с действительностью, сильно повлияло на расстроенный организм: он сделался брюзгой, и так и переселился в вечность.

Есаул Яков Захарьевич Асташек личность загадочная. Из его послужного списка видно, что он еще в восьмисотых годах из поручиков «бессмертного» гусарского полка был разжалован за завербовку в гусары соборного протодьякона и за резкие ответы не только начальнику губернии, но и архиерею, которому он сделал подобное же предложение. Вскоре потом он всемилостивейше был прощен.