Записки странствующего журналиста. От Донбасса до Амазонки

— Хотя бабушка и жила в деревне, она всегда подчеркнуто одевалась, как городская. В перестройку, когда совсем было худо с продуктами, моя бабушка, нарядившись, пришла в сельпо, где уже стояла длинная очередь за хлебом. «О, наша польская пани пожаловала!» — стали иронизировать из очереди. «Я-то пани, а вы как были крестьянками, так ими и остались!» — парировала бабушка.

При этом сам Роман с национальной проблемой уже никогда не сталкивался.

— Это характерно для людей военного поколения. Чем меньше их остается в живых, тем меньше взаимного недоверия между поляками и украинцами. Приведу такой пример. Во время войны недалеко от нашего города немцы построили концлагерь для советских военнопленных. Еще лет двадцать назад туда регулярно приезжали родственники погибших, на братской могиле концлагеря всегда стояли цветы, а сейчас это место почти заброшено. То же самое происходит и с Волынской трагедией — все большего числа ее очевидцев уже нет в живых, а молодежи эта проблема неинтересна.

В то же время, как утверждает Роман, сейчас Волынскую трагедию вновь пытаются использовать как в Польше, так и в Украине, но уже как искусственно раздуваемую политическую проблему.

Кстати, даже при потере интереса к Волынской трагедии полностью забыть о ней просто нереально. Так, в 1944 году всех волынских поляков депортировали в Польшу, а в их дома заселили украинцев из Польши.

— Польская тема будет еще долго напоминать о себе. Так, например, мои родители живут в бывшем польском селе. От поляков здесь сохранилось многое: колодцы, яблоневые сады. Часто, копаясь в огороде, мы находим какие-то предметы, оставленные бывшими хозяевами. Но я не считаю, что в произошедшем виноваты украинцы. Бабушка мне рассказывала, что вначале они жили с поляками очень дружно, ну а потом Москва решила нас искусственно рассорить. Применив свой излюбленный прием «разделяй и властвуй», — рассказывает мне сорокалетняя продавщица из Владимира-Волынского.

Пугливые поляки

Недалеко от Владимира-Волынского находилось польское село Островки, дотла сожженное бойцами УПА во время войны. Сейчас на месте деревни лишь поле, а захоронения погибших поляков и монумент в честь жертв УПА находятся на бывшем сельском кладбище.

Когда я приехал на кладбище, то с удивлением обнаружил рядом с ним живущих в палатках поляков. Старшим у них оказался заведующий отделом поиска захоронений Польского института национальной памяти из города Люблин Леон Попек.

Господин Попек встретил меня очень приветливо — он поздравил меня с православной Пасхой и провел небольшую экскурсию по кладбищу, показав в том числе и могилу своего деда.

Интересно, что на кладбище есть и могила польских солдат и красноармейцев, погибших в боях друг с другом в двадцатые годы прошлого столетия.

— Мертвые все равны, поэтому и польских солдат, и красноармейцев мы похоронили вместе, поставив по кресту и тем, и другим, — рассказывает мне Леон Попек.

В общем, мое общение с польским активистом происходило очень хорошо — до того момента, как я начал фотографировать палатки поляков. Мои новые знакомые были этим очень недовольны, а Леон Попек даже вспомнил русский и сказал, что я им оказываю «медвежью услугу». В общем, как не слишком охотно объяснили мне поляки, работают на кладбище они «не совсем официально».

Дело в том, что эсгумацию поляков, а также заботу о их памятниках курирует Украинский институт национальной памяти.

— С 2016 года в Украине Институтом национальной памяти Украины запрещена эксгумация захоронений поляков, а также ухаживания за могилами. С точки зрения Института национальной памяти Украины, это «ответная мера» на демонтаж памятника УПА на могиле «бандеровцев» в селе Грущевицы в Польше. Вначале памятник просто уничтожили местные власти, а через год местные археологи провели эсгумацию и пришли к выводу, что в могиле похоронены не бандеровцы.

Поляки не против памятников бандеровцам на их могилах, но, конечно же, не соглашаются на обычные мемориалы УПА. В Польше это выглядело бы так же дико, как памятники фашистам в СССР. Кстати, демонстративная любовь к УПА руководства Украинского института национальной памяти вызывает крайне негативную реакцию в Польше, — рассказывает мне волынский археолог Алексей Златогорский. Я говорил с Алексеем в апреле 2019 года, а уже в сентябре Владимир Зеленский во время встречи с польским лидером Анджеем Дудой заявил, что отменяет запрет на эксгумацию захоронений поляков.

«Мы сдвинули с места процесс восстановления исторической справедливости: под нашим с Анджеем Дудой патронатом будет восстановлена рабочая группа по, скажем так, «обнулению» взаимных претензий — в частности, совместные экспедиции будут заниматься поиском и перезахоронением на родине погибших польских и украинских воинов и мирного населения», — написал Зеленский в Facebook. Увы, нельзя поручиться, что эта «добрая воля» президента не встретит скрытого противодействия со стороны руководства Института национальной памяти.

В компании раскаявшегося головореза