Записки странствующего журналиста. От Донбасса до Амазонки

Из Владимира-Волынского я решил отправиться в соседний с ним польский городок Хельм (Холм). Город был основан в XIII веке князем Даниилом Галицким как резиденция правителя Галицко-Волынского княжества. После смерти Даниила в 1264 г. Холмщина была поделена между его сыновьями, затем внуками. Холм упоминается в летописном «Списке русских городов дальних и ближних». Это был центр граничащей с Волынью исторической области Холмщина, где до 1944 года проживало значительное количество украинцев.

— С 1944 по 1946 год из Холмщины насильно в Украину было выслано 530 тысяч украинцев. Еще 150 тысяч было уже в послевоенные годы депортировано в ходе операции «Висла» на запад Польши, — рассказывает мне переселенец из Польши, почетный председатель общества «Холмщина» Волынской области Николай Онофрийчук. Кстати, господин Онофрийчук откровенно недоволен интерпретацией волынских событий как геноцида поляков.

— Это просто чушь. Убивали обе стороны. У нас на Холмщине поляки разрушили 213 сел. Польские бандиты врывались в наши села, наставляли пистолет на лоб и заставляли креститься. Если человек крестился как православный, то его убивали.

Увы, как оказалось, добраться до Хельма не так уж и просто. Дело в том, что пешком границу переходить нельзя, и мне пришлось набиваться в попутчики. Взял меня дальнобойщик из Киева — невысокий бородатый крепыш моего возраста. В сегодняшней Украине нейтральных в политике людей просто нет, и, к счастью, мой «благодетель» раскрыл свои взгляды практически с первой минуты знакомства. Так, узнав, что я живу в США, мой собеседник тут же прочел мне небольшую лекцию:

— Эх, раньше хорошо я к Америке относился, а как она нас, русских, продала, этот Майдан устроив! Нет такого народа — украинцы, мы, как и белорусы, те же русские, а весь мир против нас!

Когда мы подъехали к польской таможне, дальнобойщик стал кому-то звонить по мобильнику:

— Батюшка, благословите. Сейчас в Польшу въезжаю.

В общем, мой новый знакомый оказался православным фанатиком и убежденным сторонником русского мира. В религию он ударился после Афганистана, где служил в каком-то спецназе. По пути он делился со мной «хитростью» допроса афганцев:

— Они считают, что если в бою с неверными погибнут, то в рай попадут. Так мы показывали им, что с нами этот номер не пройдет. Привязывали веревку с петлей к стволу танку, а петлю на голову «духа». Танк заводим, и афганец невольно от тряски руки от ствола отцепляет, петля — бац — и затягивается. Получается, что он сам себя убил. Другие афганцы посмотрят, что рай им не грозит, и все нам рассказывают.

Однако, как мне показалось, сейчас уже бывший «афганец» такие хитрости не одобряет:

— Как к Богу пришел, так собрал все свои награды и выбросил на помойку.

За этими веселыми разговорами мы подъехали к польской таможне. Поляки долго шмонали машину и даже отправили ее на дополнительную проверку. Как выяснилось, они искали контрабандное сало и сигареты. Когда же нас где-то через час все-таки пропустили, то дальнобойщик с гордостью мне сообщил, что везет и сало, и сигареты.

Мой новый знакомый не только довез меня до городка Хельм, но и, специально ради меня, слегка отклонился от своего маршрута, чтобы довезти меня до центра.

Кебабные и казаки

Распрощавшись с раскаявшимся головорезом, я первым делом стал искать ресторан с польской кухней, так как сильно проголодался в дороге. Увы, сделать это оказалось нелегко. На центральной площади захолустного польского городка я нашел лишь турецкий ресторан и армянскую «кебабную». В армянской «кебабной» работал ливанец, заверивший меня, что его хозяева — «настоящие армяне из Еревана».

Гостиница, в которой я остановился, тоже была «не совсем польской». Так, называлась она «Каzaк», а в ее холле висели портреты «запорожцев». Но эта, на первый взгляд, странность была как раз объяснима. Как выяснилось, Кazaк — это фамилия хозяина отеля, у которого есть давние украинские корни.

Есть в Хельме и достаточно внушительная православная церковь. Ее священник отец Иоанн родом из польского Белостока, в окрестностях которого немало белорусских сел.

Как мне признался священник, в его семье общались на странной смеси белорусских, польских и украинских слов. По словам отца Иоанна, сейчас в Хельме осталось только 120 украинских семей, но в городе очень много мигрантов из Украины.

— О волынской трагедии поляки, конечно, помнят. Например, около вокзала стоит памятник жертвам Волынской резни, и в годовщину трагедии у него собираются несколько сот человек, — рассказывает мне отец Иоанн.

В то же время отец Иоанн твердо считает, что, несмотря на волынские события, к украинцам в Польше относятся вполне доброжелательно.

— Инцидент на рынке, о котором вы рассказали, большая редкость. Подавляющая часть поляков не винят в трагедии всех украинцев. Я часто посещаю студенческие общежития, где живут приезжие из Украины. Ребята живут с поляками очень дружно. Национальность здесь никого не волнует.