Записки. Том I. Северо-Западный фронт и Кавказ, 1914–1916

Мы воюем, но в основании у нас какие-то иные мотивы, а не исключительные цели войны. Но с переходом штаба в Сарыкамыш я, если не соглашаюсь, то готов скрипя сердцем согласиться, а с ходом событий от 3-го февраля – по настоящее время никогда не соглашусь. Это какая-то анемия после очень сильного напряжения. Юденич получил Георгия II степени. Он обязан это великому князю, писавшему об этом государю. Я очень рад за Юденича, но опять-таки, во всем этом больше пылание чувства, чем работа рассудка. Приказывал великий князь, а главный деятель все-таки был Пржевальский; войска с фронта сделали свое дело, но корень в операции – 2-ой Туркестанский корпус.

Немного сделала колонна Воробьева, но значение ее движения, хотя и беспорядочное, очень велико, повторено Пржевальским. Как в первой части решение было вызвано ударом Ласточкина, и действиями на Кузучан, так и под Эрзерумом.

Но и это имеет значение скорее личное. Естественно, общее руководство было у Юденича, и за это время он высказал много выдержки и много дельного и, повторяю, я душевно рад его награде, но нельзя же упускать и слабые стороны, дабы оградить себя от повторения их проявления в будущем. Мы должны вести дело, а не прославление под влиянием чувства людей. Турки ушли. Победа не полна. Мы еле-еле двигаемся. Они остановятся в Терджанской равнине, где найдут средства, а мы в высосанной Эрзерумской, где ничего нет. Эти разбитые части X, XI и IX корпусов прикроют сбор остальных турецких сил у Байбурта, Эрзинджана и исполнят с выгодой для турок, что следует, а мы победители, после победы будем оттягивать свои силы назад, чтобы иметь возможность довольствовать их подвозом. На мой взгляд, не умно.

22-го февраля

В вагоне между Дербентом и Петровском. Еду в Ставку. Вчера перед завтраком великий князь приказал мне туда ехать. Хотя не для того, чтобы усилили нас, но в сущности для того, чтобы, выяснив положение, добиться, может быть, действий вспомогательных как по отношении южного побережья Черного Моря, так и в других частях Азиатских владений турок. Миссия деликатная, сложная и, вероятно, с малою надежностью на успех. Кратко выразив свои виды, великий князь приказал ехать, и в 6 ч. 30 я выехал. Кое-какой материал со мною.

21-го я подал ему записку о турецких сосредоточениях в общих чертах, на основании имеющихся у нас разведочных данных, и кратко о положении армии. Собирался детально обрисовать положение на нашем главном театре, но теперь не удастся, а придется это сделать по приезде.

Приказ Юденича от 12-го февраля № 822 возбуждает во мне ряд оперативных вопросов и ряд таких же недоумений. Мои мысли изложены великому князю в записке 21-го февраля № 14. Поспешность посылки великого князя объясняю, что мне удобнее будет переговорить с М.В. Алексеевым в отсутствии государя императора.

«Если бы ты не был бы здесь, я никого бы не послал, но твое положение и отношение к Алексееву мне это облегчают».

Придется поговорить и о том, что великий князь совершенно лишен знания общего положения, это верно. Он знает только то, что пишется в агентских телеграммах. Не знаю, как я все это оборудую и будет ли толк от моей поездки. В вагоне буду дня 4–5, тогда главное и обдумаю, а там на месте будет видно.

25-го, Харьков

После разных перипетий прибыл в 3-м часу в Харьков, где узнал, что распоряжение о следовании вагона сделано. Все-таки покойнее. Три дня в вагоне провел в работе, в расчетах наших сил на Кавказском фронте, в изучении резерва Обждадских гор, будущего театра и приказа Юденича от 12-го февраля и, наконец, о моей миссии.

Хотя великий князь сказал мне и просил передать это Алексееву, что он не клянчит подкрепления, но результатом взаимных наших переговоров и освещение мною всего положения практически должно привести к сознанию, что мы слабы, турки сильнее нас значительно, следовательно, необходимо подкрепить. Намеченные формирования, пока, как все у нас, бумажного характера. Мы усиливаемся на 29½ бат.

Вместо 1-й и 2-й Кавказской ополченческой и 33-й ополченческой бригады (по 6 бригад) развернем 3 стрелковые дивизии по 12 бригад. Развернем, по проекту 2, (1-й и 3-й) Кавказские пограничные полки в 4– батальона; Екатеринодарский ½ батальон в батальон, Грузинскую дружину в 4-х батальонный полк и из 2-х дружин 33-й бригады и 2-го Карского [крепостного] полка 6 батальонов – всего 55 батальонов, употребив – 25 ½ батальона и дружин. Затем Ляхов, по приказу Юденича должен 5-ый пограничный полк переформировать в 4-х батальонный полк – значит 59 из 26½. Получится приращение в 32½ бат. – т. е. корпус. Люди есть, есть ли все остальное, сомневаюсь; офицеров нет, обоза нет, винтовок пока нет. Вообще окажется, что многого нет и к апрелю, даже к концу, сомнительно, чтобы удалось выступить. А пока части не закончат свое формирование, армия будет ослаблена на 26½ батальонов.