Записки. Том I. Северо-Западный фронт и Кавказ, 1914–1916

Взбудораженные строительные инженеры, поставленные на место с указаниями ответственности, могли спокойнее начать работу – ну и начали. Порядок в руководстве работ установился, и кое-какие средства на нее потекли. Ну и о порядке в Сарыкамыше начали думать. В штабе армии в течение нескольких дней мы с Л.А. Шаховским работали над транспортами и интендантскими частями. Полная беспомощность армейского управления была налицо. Иначе оно и не могло быть.

Выдуманная Кавказом организация управления тыла армии была в таком противоречии с здравым смыслом и законом, что ничего, кроме хаоса, беспорядка и вреда, не могло быть. Все было устроено, чтобы легче и приятнее было верхам. Об этом я докладывал и говорил в январе, а затем настойчиво в феврале, а когда еще ближе ознакомился по возвращении из Ставки, стал бить тревогу в марте.

Болховитинов противодействовал, Янушкевич тянул, и великий князь задерживал. Я доложил великому князю, что переменить должны органы, которые это устроили. Он приказал Болховитинову составить доклад. Доклад, по моему пониманию и на мой взгляд, был нехороший, в нем была неправда. Я написал по этому два доклада, где это высказано, и все это тянулось. Затем заболел, уехал, вернулся 9-го мая. 11-го поехал к Юденичу, чтобы с ним переговорить и устроить.

Легче всего было с Юденичем. Он признал существующий порядок безобразным и на все согласился, ввел некоторые поправки, на которые я сначала не соглашался, но, к сожалению, благодаря житейским соображениям и доводам Юденича, согласился, и принципиально все было улажено.

Вместо стоявшего во главе управления тыла полковника Керстича назначен генерал Карнаухов{180}. Хороший выбор. Но пока он один. Обо всем телеграфировал великому князю, но так как у меня было 1½ дня более свободных, то поехал осматривать Карст и его работы.

9-го июня. Сарыкамыш

Вернулся я 24-го, и в течение дня 25-го и части 26-го все, что требовалось быть оформленным, было сделано и сдано.

1). Строилось шоссе от Караургана до Гассан-калы в 4 и 2 сажени ширины. Полотно было почти готово. Материала, щебня не было и половины. К середине июля строитель инженер Поморцев{181} рассчитывал, и так было предположено генералом Порошиным, довести дорогу до Хорасана, но в 2 сажени ширины, а в августе до Гассан-калы. Работавший подрядчик внушал величайшие опасения и, как это оказалось теперь, истекало из того, что земляные работы были сданы на чрезвычайно выгодных условиях.

Я предложил оставить ее в 2 [сажени], а деньги за шоссирование другой половины употребить на постройку другого шоссе, Балеко-ягаш на правом берегу Аракса. Кроме хозяйственных выгод, получились больше оперативные. Поморцев признал большие выгоды. Юденич согласился, но не очень охотно. Обочиной думали воспользоваться для конно-железной дороги. Великий князь утвердил. Теперь вижу, что конно-железными дорогами нельзя. Впрочем, и местность не позволяет и практически оно выльется в конно-железную дорогу от Хорасана не по обочине.

О работах на других железных дорогах не говорю. Что касается узкоколейной железной дороги, то с нею вышел скандал. Это не полевая железная дорога, а настоящая по ее устройству, но с чрезвычайно слабою провозоспособностью. Подробности о ней изложу позже.

Главный вопрос – это установление порядка к новому устройству тыла. Хотя принципиально Юденич со всем согласился, но разработка всего перехода являлась весьма сложной. Чтобы ускорить, я 25-го мая представил великому князю приказ, в котором все было определено.

Но сегодня 9-ое июня и приказ не издан, ибо попав к Болховитинову, он подвергся всяким мытарствам по соглашению, в то время, когда великий князь его утвердил и вопрос заключался лишь в поставке запятых и некоторой редакции. Вместо того – пошел на разбор Янушкевича, Вольского, Юденича и т. д.

О других работах не буду говорить. Будет время, запишу здесь для памяти потом, и дам соответствующее освещение. С 26-го мая занят делами Берхмана.

24-го мая получено было первое донесение о великих успехах армии Юго-Западного фронта. Бои идут и теперь, но донесения Ставки полны донесениями о пленных и трофеях и различных эпизодах. Не буду высказывать своего мнения. Поглощенный своей работой, я не вижу отсюда дела, что там происходит. Одно можно сказать, что наша молодежь дала доказательство исключительного порыва и мужества. В успехе развития всякой операции сзади надо закрепить успех питать силы для дальнейшего развития.

4-го июня, после завтрака великий князь призвал меня и сказал, что он просит меня ехать в штаб армии.

Он дал Юденичу указание о наступлении, не знаю когда и какое, и от него получил ответ, что он, пока не будет готова ж. дорога, не может начать наступления. Великий князь просил меня снова выяснить средства тыла, так ли это, что можно сделать и поговорить с Юденичем. Я просил великого князя дать мне до 5-го подготовиться. Я очень отстал за болезнь и отсутствие и за рядом крупных посторонних работ от положения армии. 5-го выехал; вечером приехал и условился с Юденичем.