Записки у изголовья

156. То, что приобретает цену лишь в особых случаях

Редька, когда она подается на стол в первый день года — «для укрепления зубов».

Химэмотигими — девушки из императорского эскорта, когда они верхом на конях сопровождают государя.

Стражи у дворцовых ворот в день восшествия императора на престол.

Дамы-куродо, когда они ломают палочки бамбука [263]накануне Охараи «Великого очищения» — в последние дни шестой и двенадцатой луны.

Блюститель благочиния во время чтения буддийских сутр во дворце весной или осенью. Он просто ослепителен, когда в своем красном оплечье — кэса — возглашает список священного клира.

Дворцовые служители, когда они украшают залы для церемоний «Восьми поучений сутр» или «Поминовения святых имен Будды».

Воины личной гвардии императора, когда они сопровождают высочайшего посла в храм Касуга.

Юные девы, которые в первый день Нового года пробуют вино, предназначенное для императора.

Монах-заклинатель, когда он в день Зайца подносит государю жезлы, приносящие счастье.

Служанки, причесывающие танцовщиц перед репетицией плясок Госэти.

Дворцовые девушки — унэмэ, что подают государю кушанья во время пяти сезонных празднеств.

157. Те, у кого удрученный вид

Кормилица ребенка, который плачет всю ночь.

Мужчина, снедаемый вечной тревогой. У него две любовницы, одна ревнивей другой,

Заклинатель, который должен усмирить сильного демона. Хорошо, если молитвы сразу возымеют силу, а если нет? Он тревожится, что люди будут над ним смеяться, и вид у него как нельзя более удрученный.

Женщина, которую страстно любит ревнивец, склонный к напрасным подозрениям. И даже та, что в фаворе у «Первого человека в стране» самого канцлера, не знает душевного покоя. Но, правда, ей-то все равно хорошо!

Люди, которых раздражает любая безделица.

158. То, чему можно позавидовать

Стараясь выучить наизусть священные сутры, твердишь их с запинками, то и дело забываешь и сбиваешься. Приходится вновь и вновь перечитывать. А между тем не только монахи, но и многие миряне, как мужчины, так и женщины, бегло и без всякого труда читают по памяти святое писание. Невольно думаешь с завистью: когда же и я достигну подобного совершенства?

Тебе нездоровится, ты лежишь в постели… Как остро тогда завидуешь людям, которые смеются, разговаривают, прогуливаются, словно у них нет никаких забот на свете!

Я возгорелась желанием поклониться храмам бога Инари [264]. Изнемогая на каждом шагу, я с трудом поднималась в гору к срединному святилищу, а за мной, легко и как будто совсем не чувствуя усталости, шла группа паломников. Они быстро обогнали меня и первыми достигли храма. Я смотрела на них с восхищением и завистью.

Случилось это в день Быка второй луны. Хотя я и поспешила отправиться на рассвете, но настал уже час Змеи [265], а я все еще была на полдороге… Становилось все жарче и жарче, я выбилась из сил и присела отдохнуть. Роняя слезы, я спрашивала себя: «Зачем было мне отправляться в паломничество именно сегодня? Выбрала бы другой, более подходящий день!»

— Вдруг, смотрю, спускается с горы женщина лет сорока с лишним. Она даже не надела на себя наряд паломницы, лишь чуть-чуть приподняла подол платья.

— Я хочу совершить восхождение к храму семь раз за один день, сказала она встречным пилигримам. — Вот уже три раза побывала в святилище. Осталось еще четыре раза, а это уж дело нетрудное. Я должна спуститься вниз с горы не позже часа Овна.

Эта женщина не привлекла бы моего внимания, повстречайся я с нею в другое время, но если б я могла в ту минуту стать такой, как она!

Я завидую тем, у кого хорошие дети: сыновья или дочери, все равно! Пусть даже монахи, покинувшие родной кров…

Завидую счастливице, у которой длинные-длинные волосы и челка красиво спускается на лоб.

А еще я с завистью смотрю на высокородных господ, вечно окруженных почтительной толпой.

Достойны зависти придворные дамы, которые пишут изящным почерком и умеют сочинять хорошие стихи: по любому поводу их выдвигают на первое место.

Возле знатной особы всегда множество фрейлин. Надо написать послание какому-нибудь значительному человеку. Да разве хоть одна из придворных дам выводит каракули, похожие на следы птичьих лапок? Но нет, госпожа призывает к себе фрейлину из самых дальних покоев, передает ей свою тушечницу и к общей зависти поручает ей написать послание.

Если эта женщина немолодая и умудренная опытом, она пишет по всем правилам, как того требует случай, хотя вообще-то талантами не отличается и не слишком преуспела дальше начальной прописи: «В Нанивадзу здесь…»

Если послание предназначено высокому сановнику или если это рекомендательное письмо с просьбой принять какую-нибудь молодую девушку на службу во дворец, тут уж она, не жалея усилий, позаботится обо всем, вплоть до выбора бумаги, а другие дамы, собравшись вместе, шутливо выражают свою зависть.

Ты лишь начала учиться играть на флейте или цитре. Невольно мечтаешь: ах, когда же я буду играть так чудесно, как тот, кого я сейчас слушаю?