Записки учителя фехтования. Яков Безухий

Главным для нас было согреться: этим мы и занялись прежде всего; затем, когда тепло стало разливаться по нашим телам, я начал подумывать о заботе не менее важной — заботе об ужине. Позвав хозяина этого злополучного постоялого двора, я дал ему знать об этом своем желании; но оно, насколько я мог судить, показалось ему крайне нелепым притязанием, ибо в ответ на мою просьбу он выразил глубочайшее удивление и принес половину черного каравая, дав мне знать, в свою очередь, что ничего другого у него нет. Взглянув на Луизу, которая со своей мягкой улыбкой уже безропотно протянула руку к хлебу, я остановил ее и настойчиво потребовал у хозяина найти нам что-нибудь другое; бедняга, по выражению моего лица понявший, что я недоволен предложенной им едой и хочу чего-нибудь получше, был готов распахнуть передо мной все шкафы, сундуки и лари, какие были в его убогом доме, и предложить мне все обыскать лично. И в самом деле, внимательно понаблюдав за нашими сотрапезниками-ломовиками, я заметил, что каждый из них доставал из своего дорожного мешка хлеб и кусок сала, а затем, натерев хлеб салом, старательно прятал это сало в мешок, дабы продлить доставляемое им утонченное наслаждение как можно дольше. Я собирался попросить у этих славных людей разрешение хотя бы натереть наш хлеб их салом, как вдруг увидел, что в дом вернулся Иван: зная о нужде, в которой мы оказались, он сумел раздобыть хлеб немного побелее и двух цыплят, которым, щадя нашу чувствительность, уже свернул головы. Тут настала наша очередь с пренебрежением посмотреть на обладателей сала, которые до того исподтишка посмеивались над нашей нуждой, а теперь были раздавлены видом нашей роскоши.

Нельзя было терять ни минуты, ибо аппетит, на мгновение пропавший при виде того ужина, что нам предложил хозяин, проснулся с пугающей быстротой: мы решили из одного цыпленка сварить бульон, а другого — зажарить. Иван достал котелок, который наш кучер принялся изо всех сил начищать, в то время как я и Луиза стали ощипывать цыплят, а Иван мастерить вертел. В короткое время все было готово: в котелке клокотал бульон, а цыпленок с перевязанными шнурком лапками превосходнейшим образом вертелся над очагом.

Поскольку мы стали немного успокаиваться по поводу нашего ужина, следовало позаботиться о том, что относилось к отъезду. Сани достать оказалось невозможно, но Иван обошел эту трудность, распорядившись снять с телеги колеса и поставить ее на полозья. Этим сразу же занялся местный тележник; что же касается погоды, то дело, по-видимому, шло к сильным морозам, а потому появилась надежда, что мы сможем уехать на следующее утро; эта приятная новость удвоила наш аппетит, и уже давно я с таким удовольствием не ужинал.

Что касается постелей, то, как нетрудно догадаться, мы даже не стали спрашивать, есть ли они здесь вообще; но у нас была настолько превосходная меховая одежда, что она легко могла возместить нам их отсутствие. Завернувшись в накидки и шубы, мы уснули, предварительно помолившись о том, чтобы мороз по-прежнему продолжал усиливаться.

Около трех часов ночи я проснулся, почувствовав, что кто-то довольно больно клюнул меня в лицо. Я привстал и при дрожащем свете затухавшего в очаге пламени разглядел курицу, которая остереглась показаться накануне, а теперь, проникнув в комнату, присваивала себе остатки нашего ужина. Не зная, повезет ли Ивану на следующий день так же, как повезло ему накануне вечером, и наученный опытом того, что можно найти на постоялых дворах по пути, я поостерегся спугнуть почтенное создание и, напротив, снова лег, давая курице возможность продолжить ее гастрономические изыскания. И действительно, стоило мне опуститься и замереть в неподвижности, как она, вдохновленная безнаказанностью первой попытки, с очаровательной непосредственностью перескочила с моих ног на колени, а с коленей на грудь; но тут ее дальнейшее продвижение было остановлено мною: схватив ее одной рукой за лапы, а другой за голову, я, прежде чем она успела подать голос, свернул ей шею.

Ясно, что после подобной операции, потребовавшей от меня приложения всех моих умственных способностей, я был мало расположен к тому, чтобы уснуть снова. К тому же, даже если бы мне захотелось уснуть, сделать это было бы почти невозможно, поскольку на дворе стали перекликаться на разные голоса два петуха, приветствуя близкое наступление дня. Так что я оделся и вышел во двор, чтобы посмотреть, какова погода: она оказалась такой, на какую мы могли надеяться, и снег стал уже достаточно твердым для того, чтобы по нему могли скользить на полозьях сани.