Записки военного музыканта. Полная версия

С этого дня мои отношения с Колей Груниным переросли в дружбу. Вместе мы занимались в художественном кружке, он рисовал значительно лучше меня, вместе часто ходили на футбол на стадион "Красной Пресни", вместе были в хозяйственной комиссии и в свободное время играли в футбол и другие игры. Даже тогда, когда покинули детдом, мы ещё долго поддерживали связь друг с другом. А "Химикус", как выяснилось позже, был ко всему ещё и воришкой. Был он примерно одного роста со мной, чуть шире в плечах, смуглый, глаза монгольского типа, почти ни с кем не дружил, любил таскать девчонок за волоса, ставить им подножки, и тому подобные выкрутасы. Однажды в комнату, где мы занимались рисованием, вошла директриса детдома и, обращаясь к Коле Грунину и Сергею Гуськову (Сергей был и самый старший и самый рослый, а возможно, и самый сильный паренёк нашего детдома), сказала: "Вы знаете, мальчики, у нас частенько стали пропадать электролампочки". Были они в те времена не дешевыми и дефицитными. "Неплохо было бы изловить воришку". Операция по поимке вора была проведена под руководством Коли Грунина, и прошла она успешно. Вора выследили, когда он выкручивал лампочку, но задержали, когда он пытался её сбыть. Мы и раньше догадывались, что это дело рук "Химикуса", но теперь он, был пойман с поличным. Он не только получил от ребят хорошую взбучку, но и был строго предупреждён заведующей. Однажды он довёл меня всё-таки прямо до бешенства, получилось это так. Зина несла из кухни кофейник с кипятком в комнату своей любимой учительницы Таисии Петровны (кстати, Зина была любимой воспитанницей этой учительницы, и поэтому их очень часто можно было встретить вместе), навстречу ей попался "Химикус". Он, видя, что Зина с кипятком, не только не уступил ей дорогу, а начал еще и мотаться перед ней маятником, а затем и просто толкнул её. От толчка вода из кофейника выплеснулась ей прямо на грудь и сильно обожгла. Потом, когда я разыскал его, и стал бить, он и не подумал сопротивляться, видимо чувствовал свою вину и боялся худшего, то есть "тёмной". Интересно, что эти "уроки" пошли ему впрок, и после этого случая наш "Химикус" заметно изменился к лучшему. Он, наладил взаимоотношения с ребятами и даже с девчатами, был включён в состав детдомовской футбольной команды, играл в нападении и защите, и иногда подменял меня в воротах. Играл он смело, напористо, от других ничем не отличаясь, и даже стал любимчиком команды.

Зато я, через некоторое время попал в опалу. Как и у всех мальчишек, бывали срывы и у меня. Какое то время я был председателем учкома, и с интересом возглавил ученический комитет, и вроде бы неплохо справлялся с этой должностью. Как-то стал вопрос о приобретении нового футбольного мяча. Об этом решении ребят я поговорил с заведующей, но получил отказ, заведующая сказала, что сейчас нет денег. Я стал категорически настаивать и даже больше того, требовать. Заведующая долго и терпеливо уговаривала меня но, когда её терпение закончилось, она сказала: "Ладно, вечером на собрании учкома решим". Вечером на собрании учкома она рассказала о моём недостойном поведении и предложила исключить меня из состава учкома и хозяйственной комиссии. На этом мое наказание не ограничилось. На следующей неделе она купила новый футбольный мяч и отдала его капитану нашей команды и лучшему футболисту Пете Сахарову, с условием, "Играйте на здоровье, но учтите, Геннадия Шаркина до игры не допускать до тех пор, пока не искупит своей вины”. Срок искупления два месяца, а затем, на общем собрании детдома решим, достоин ли он снова играть и быть избранным в учком. Учтите, если узнаю, что вы не выполняете моего указания, мяч я немедленно забираю". Так я был посрамлён за свою мальчишескую заносчивость и наказан самым тяжёлым наказанием, какое только можно было придумать. Все ребята дружно играли а я, наблюдая со стороны, и не мог ударить по мячу даже тогда, когда он оказывался вне площадки. Ребята понимали, что я пострадал в "борьбе" за интересы команды, сочувствовали и утешали меня, но строго выполняли указания директорши. Да и я хорошо понимал, что нельзя рисковать тем, чтобы команда из-за меня одного была наказана и осталась без мяча. Я терпеливо ждал. Вместе со мной очень переживала за меня и моя сестрёнка, как могла, утешала меня и даже пыталась уговорить директоршу о смягчении наказания. Спустя месяц, новый предучкома Наташа Карелина, видя, как я тяжело переживаю свое наказание, сначала поговорила с директором, а затем на собрании учкома. Собрание потребовало от меня извинения перед директором, взяло с меня обещание, что подобного больше не повториться. Я выполнил волю собрания, действительно осознав свой поступок. С места в карьер включился в кипящий коловорот жизни нашего детдома.