Записки врача общей практики

— В таком случае… — начал я, поднимаясь.

— Нет, сэр, нет. Прошу, останьтесь. Надеюсь, моя откровенность вас еще не утомила?

— Нисколько. Напротив…

— За эти несколько дней я до такой степени ушел в себя! Ах, что это был за кошмар! Возможно, вам кажется странным, что старик испытывает подобные чувства.

— Нет, напротив, это очаровательно.

— Моей заслуги здесь нет, сэр! Любой человек на планете проникся бы такой же любовью, имея счастье быть женатым на подобной женщине! Наверное, глядя на меня и слушая рассказ о нашей долгой совместной жизни, вы решили, что она тоже стара?

Джентльмен от души рассмеялся, а от одной лишь мысли о возможном заблуждении глаза лукаво заблестели.

— Она принадлежит к тем редким женщинам, кто хранит молодость в сердце. Поэтому очарование не покидает лица. В моих глазах жена остается точно такой, какой была в сорок пятом году, когда впервые взяла меня за руку. Ну, может быть, только немного поправилась. Правда, если в молодости у нее и был какой-то недостаток, то заключался он в легкой худобе. По положению в обществе жена меня превосходила: я служил клерком, а она была дочерью моего работодателя. О! Это был настоящий роман, доложу вам, и я сумел ее завоевать. До сих пор удивляюсь собственной настойчивости. Подумать только! Эта прелестная, обаятельная девушка прошла со мной через всю жизнь, а мне каким-то образом удалось…

Джентльмен внезапно умолк, и я с удивлением обернулся, чтобы посмотреть, в чем дело. Старик трясся с головы до ног, вздрагивал каждой частичкой большого тела. Руки судорожно сжимали трость, а ноги суетливо ерзали по гравию. Не составило труда понять, что произошло. Он попытался встать, однако настолько разволновался, что не смог совладать с собственным организмом. Я хотел вытянуть руку, чтобы поддержать его и помочь, однако вежливость высшего порядка заставила тут же отказаться от намеренья, отвернуться и посмотреть на море. А спустя мгновенье собеседник уже самостоятельно преодолел слабость и поспешил вниз по склону.

Дело в том, что к нам поднималась женщина. Когда муж ее увидел, она уже оказалась совсем близко — самое большее на расстоянии тридцати ярдов. Не знаю, соответствовала ли она когда-нибудь описанию, или в сердце влюбленного жил идеальный образ. Представшая передо мной пожилая особа действительно оказалась высокой, но при этом толстой и бесформенной, с красным расплывшимся лицом и в гротескно задранной юбке. Украшенная зеленой лентой шляпа раздражала мой вкус, а корсаж в виде блузки выглядел чересчур пышным и неуклюжим. И все же это была та самая прелестная, вечно молодая девушка! Сердце мое дрогнуло при мысли о том, что подобная женщина вряд ли способна оценить поклонение благородного рыцаря, да и вообще недостойна столь пылкой любви.

Жена поднималась по тропинке твердым, размеренным шагом, в то время как муж по-стариковски шатко семенил навстречу. И вот наконец они встретились. Осторожно, краешком глаза поглядывая в сторону пары, я заметил, как он порывисто вытянул обе руки, а она, стесняясь объятий в присутствии постороннего, ограничилась скромным пожатием одной ладони. В этот момент я увидел ее поднятое к мужу лицо и успокоился за своего собеседника. Дай-то Бог, чтобы, когда мои руки задрожат, а спина ссутулится, женские глаза смотрели на меня с такой же глубокой преданностью!

Супруга физиолога

I

Профессор Эйнсли Грей не спустился к завтраку в обычный час. Стоявшие на каминной полке, между терракотовыми бюстами Клода Бернара и Джона Хантера, подаренные массивные часы пробили сначала половину девятого, а потом и без четверти. Сейчас золоченые стрелки уже показывали ровно девять, а хозяин дома до сих пор не появился.

Это был беспрецедентный случай. За все двенадцать лет, в течение которых младшая сестра вела хозяйство брата, он ни разу не опоздал даже на секунду. И вот сейчас она сидела возле высокого серебряного кофейника и гадала, пора ли распорядиться, чтобы звали к столу, или продолжить ожидание в тишине. И тот и другой вариант мог оказаться ошибочным, а ошибок брат не допускал.

Мисс Эйнсли Грей была особой значительно выше среднего роста, худощавой, с пронзительным взглядом чуть прищуренных глаз и выдающими склонность к чтению немного сутулыми узкими плечами. Длинное худое лицо с заметными пятнами над скулами, с высоким умным лбом и выражением непреклонного упрямства в линии губ и твердом подбородке вызывало не столько симпатию, сколько уважение. О строгости вкуса свидетельствовали белоснежные манжеты и такой же воротник на скроенном с почти квакерской скромностью простом темном платье. Плоскую грудь украшал крест из черного дерева. Она сидела на стуле очень прямо. Приподняв брови, прислушивалась к каждому звуку и характерным нервным жестом то и дело поправляла очки.