Заплати другому

– Да я и не думал никогда расставаться с тобой.

– Нет?! – Арлин рывком поднялась, опершись на локоть, как будто, всматриваясь более пристально, могла чем-то себе помочь. – Ну, а что ж ты тогда собирался сказать?

– И ты думала, что я это пытался сказать тебе в прошлый раз?

– Ну да. Разве нет?

– Так значит, именно это ты просила меня не говорить?

– Ну да. Что ж тогда было?

Она видела, как вздымалась его грудь, вбирающая воздух. Привыкшая к мужским расспросам о вещах весьма чудных (обычно, проверяющих ее на моральную гибкость), она не любила ждать.

– Не важно. Тебе бы это не понравилось.

– Может, и нет, но, черти веселые, ты ж отлично понимаешь, что теперь я должна это услышать!

– Только не смейся, ладно? Я собирался просить тебя выйти за меня замуж.

Арлин задохнулась, в горле встал ком. Даже если б она знала, что сказать (а она не знала), то, наверное, выговорить не сумела бы. Он довольно долго храбро выносил молчание.

Потом заговорил:

– Не сразу же. Просто подумал, что мы могли бы обручиться. Настолько, насколько понадобилось бы, чтобы достаточно хорошо узнать друг друга. Сделать этот шаг. Я думал, так было бы лучше для Тревора. Если бы я был женихом его матери. А не просто мужчиной, который спит с ней. И для тебя лучше. Не в том, правда, порядке. Прежде всего, о тебе думал. Думал, ты себя будешь лучше чувствовать, открыто нося обручальное кольцо. Даже если мы сразу и не назначим дату. Оно было бы символом моих намерений. А они чисты. Ты хоть что-нибудь соизволишь сказать?

– Ты купил кольцо? – Для «что-нибудь» эти слова, видно, годились, как и любые другие.

– Полагаю, да.

– И где это кольцо сейчас?

– В ящике комода.

Она перевернулась, легла на спину, положив голову на подушку. У Рубена шероховатый потолок. Это запомнилось ей больше всего среди повисшего молчания. Хотелось спросить, в каком ящике, но она так и не решилась.

– Просто обдумай это, – сказал он. – Не отвечай сейчас. Просто обдумай.

Она ответила, что так и сделает. Не сказала, что больше ни о чем думать не станет, что всю ночь проведет без сна, размышляя об этом, но именно так оно и оказалось.

Глава 18 Рубен

В честь особого торжества Арлин приготовила фахитас с курицей, любимое блюдо Тревора. Рубен ел чересчур много, так же как в первую ночь в этом доме. Время от времени он поглядывал на Арлин: ждал знака.

Она сделала прическу и ходила с кольцом на левой руке, но, если Тревор и заметил это, то от высказываний воздержался. Рубен счел, что мальчик не увидел. Не в характере Тревора было воздерживаться от высказываний.

– Мам, хочешь, я уберу со стола? – заговорил он, наконец прерывая молчание.

– Подожди минутку, милый. Мы с Рубеном хотим сообщить кое о чем.

– Ладно, о чем?

– Думаю, Рубен желает сам рассказать.

– Ладно. О чем?

– Тревор! Мы с твоей мамой пришли к важному решению. Оно касается и тебя.

– Ладно. О чем?

– Мы решили… обручиться.

– Обручиться? Вроде как – пожениться?

– Верно. – Рубен взглянул на Арлин, все еще накрепко зажавшую вилку в руке, зажмурившуюся, как будто слова могли причинить боль.

– Ура! – закричал Тревор, отчего глаза Арлин сами собой распахнулись. – Ура! Я знал! Я вам говорил! Вот это круто.

Он вскочил из-за стола и исполнил небольшой танец, отчего, заметила Арлин, сделался точь-в-точь похожим на Деена Сандерса[35].

– Кто такой Деен Сандерс? – поинтересовался Рубен.

И подняв взгляд, увидел, как и Арлин и Тревор, уставились на него, раскрывши рты.

– Кто такой Деен Сандерс? – переспросил Тревор, сделавшись живым воплощением изумления. – Вы шутите, наверно?

Арлин встала собрать посуду после ужина, ей явно полегчало, раз уж натянутость прорвало.

– Тревор, милый, не все увлекаются футболом.

– Ну и что? Деен Сандерс! – Мальчик опять уселся, положив локти на стол. – Рубен, вы хоть когда-нибудь футбол смотрели? Оп-па! Мне тут мысль пришла. Могу я теперь называть вас папой? Положено ли мне называть вас папой?

Рубен почувствовал, как тепло расплылось где-то за ребрами, в том месте, которое так долго давало о себе знать одной лишь болью.

– Это было бы чудесно, Тревор. И на «ты». Если тебе так удобно. И твоей маме тоже. – Арлин посмотрела на обоих и кивнула. – Итак, этот самый Деен Сандерс. Он за «49-х» играет?

Тревор закатил глаза.

– Ни-и фига! Да нам с тобой еще работать и работать!

…

– Я полагал, что Тревор за «49-х» болеет, – сказал Рубен, когда Арлин вернулась, уложив Тревора в постель.

Она юркнула под одеяло, и вновь то место наполнилось теплом. Даже не столько пылом страсти, хотя легко могло одолеть этот рубеж. Просто покой, который едва-едва был ему знаком.

– Он и болеет. Только Деен Сандерс играет за «Атланту». Так что он вроде как еще и болельщик «Атланты». Когда «Атланта» играет в Сан-Франциско, он с этим просто не справляется. Расстраивается до того, что даже игру смотреть не может.

– Я люблю тебя, Арлин.

Казалось, слова эхом отдавались во внезапно опустевшей комнате. Интересно, подумал Рубен, кто больше изумился, услышав их.

– У нас великолепная семья получится, – произнесла она немного погодя. – Он явно тебя любит.