Заплати другому

В дверях, ничего не говоря, стоял мужчина. Жилистый, довольно невысокий, с темными курчавыми волосами. Молчание, казалось, ввинчивалось Рубену в нутро, словно бы нутро способно понимать всякое, не нуждаясь ни в каком обучении. Рубен глянул на Тревора, не сводившего с двери глаз, цепких и ничего не выражавших. Кока-кольный перезвон знай себе звучал где-то на задворках сознания Рубена.

Кто-то должен был сказать что-то, и в конце концов заговорил незнакомец:

– Похоже, не очень-то меня рады видеть.

Арлин сердито бросилась в спальню и хлопнула дверью.

Оставшись один в пустом распахнутом проеме, жилистый низенький человек обратился к Тревору:

– Ты что, даже поздороваться не собираешься?

– Здравствуй. – Голос Тревора звучал глухо и холодно. Никогда прежде такого не случалось. Как раз в этот миг Рубен и понял: что-то произошло, что-то непоправимое. Тревор никогда и ни с кем так не говорил.

– Больше не зовешь меня папкой?

Рубен почувствовал, как Тревор искоса глянул на него. Все это, нарастая, несло с собой боль, но он еще не ощутил ее. Только оцепенение и шок, тот, что позволяет пережить почти что угодно, даже вопреки собственным ожиданиям.

– Ты просил никогда не называть тебя папкой в присутствии других.

– Ну, то было раньше, малыш. То было тогда, а это сейчас. Ты даже и говоришь-то так, будто не рад, что я вернулся. Что стряслось, малыш, кошка язык откусила?

Тревор соскочил с дивана и бегом бросился в свою комнату, хлопнув дверью так, что Рубен вздрогнул.

Мужчина прошел по гостиной к дивану и встал напротив Рубена. Навис над ним. «Возьми и встань», – подумал Рубен, ведь он наверняка оказался бы на целую голову выше и вполовину массивнее коротышки. Только тело не делало ничего, что он велел. Мужчина же разглядывал его так, как это чаще всего делали не видевшие его лица, но – открыто, будто бы Рубен и не смотрел.

– А ты еще кто такой, черт возьми? – выпалил он.

Глава 20 Горди

У Горди было свидание с мужчиной, с которым его свел Интернет. Горди обожал Интернет, хотя бы за то, что две тысячи миль от прежнего дома и настоящего отца не изменили его прежнюю привычную жизнь. Горди обожал то, что никогда не менялось. Сам мужчина называл себя Волком, хотя наверняка это не было его именем. На дисплее можно стать кем угодно, кем всегда хотелось быть, и Горди стал Шейлой. До самого сегодняшнего вечера откуда было Волку узнать?

Волк предложил встретиться на Пенсильвания-авеню, прямо напротив Белого дома. Прямо у ограды Белого дома. Горди это устраивало, он даже подумал, почему сам прежде не сообразил. Улица будет кишмя кишеть сотрудниками секретной службы и полицейскими федерального округа Колумбия. Может быть, на этот раз Горди и не побьют. Может быть, это то самое место, где он будет в безопасности.

Целый час потратил на макияж.

Ральф, его отчим, смотрел в гостиной телевизор, уютно развалившись в кресле. Затаившись в дверном проеме кухни, Горди слышал, как тот причмокивал при дыхании, почти похрапывал. Скользнул мимо кресла Ральфа, отвернувшись от него, и Ральф не пробудился.

Горди вышел в вечерний город.

В кармане хватало денег, чтобы добраться туда на автобусе. Он со звяканьем пропустил монеты сквозь пальцы. На обратную поездку не хватит. Может быть, Волк отвезет. Может быть, Волк вообще поведет себя по-другому и вовсе не отправит его домой. Или, может быть, придется шагать пешком. Надо было захватить с собой что-нибудь, чтобы смыть грим с лица, если так и случится, крем какой-нибудь или еще что. Но – не захватил. Предпочитал верить, что этим вечером не будет добираться домой в одиночку.

Он поднялся по низким ступеням городского автобуса, мигая от слепящего света. Водитель подал билет с таким видом, будто жалел, что он не в резиновых перчатках, сунул бумажку так, чтобы их руки не соприкоснулись. Билет упал в проход. Горди нагнулся, чтобы поднять его, и услышал позади себя ржание. Надо было надеть пальто подлиннее поверх атласных брючек в обтяжку, тех, у каких молния сзади. Столько всего надо было сделать. Должен был осознавать, что мир, в который он вступил вечером, был всамделишный.

Он сел сразу за водителем, потупив взгляд в грязный пол прохода, опасаясь встречаться со взорами подражателей жеребцам. Этому трюку он выучился по кино о гориллах: подчеркнуто отводить глаза, чтобы избегать агрессии. Получалось примерно наполовину. Горди подумал, что уловка, наверное, лучше действует с гориллами. Наверное, они воспитаннее.

…

Горди ходил взад-вперед перед железной оградой, окружавшей Белый дом. Мимо шли туристические пары, таща за руки детишек, чтоб подвести их поближе. Проходили полицейские в форме, вглядываясь в лицо Горди, осуждающе качая головой и прищелкивая языком. Осуждать все были горазды. Никому и в голову не приходило держать свое мнение при себе.

Пар от дыхания публики клубился в кусачем октябрьском воздухе.

Горди взглянул на часы. Почти десять часов.