Заплесневелый хлеб

— Ах да. Как раз теперь они мне понадобятся. — Антонио обернулся, ожидая, что мальчик подойдет к нему.

— Давай сюда! — приказал отец, увидев, что Паоло в нерешительности остановился в дверях. Паоло подошел к отцу, держа в одной руке пакетик гигроскопической ваты, а в другой — пузырек со спиртом.

— Он дал мне сдачи две лиры! — сказал он.

— Положи на стол, — сухо сказал отец.

Марко вошел вслед за братом и встал рядом с ним. Отец и мастро Антонио не обратили на него внимания. Червяки, толстые, длинные, все еще висели на шее деда и чуть заметно шевелились. Марко стало противно. Он посмотрел на брата и увидел, что тот тоже брезгливо сжал губы. Мальчики не двигались, чтобы не привлечь внимания родителей. Мастро Антонио снова встал за спиной деда, наблюдая за пиявками.

— Теперь можно их оторвать. С пол-литра они отсосали. — Он осторожно взял пальцами одного червяка. — Синьора, пододвиньте-ка таз. Кровь не сразу уймется. Но это хорошо. Жалко только, что испачкается белье. — И он кивнул на белую салфетку и рубашку.

— Ничего, ничего, — сказал Амитрано.

— Отстираются, — добавила Ассунта. Она взяла руку отца и погладила ее.

Сжав левой рукой пиявку, мастро Антонио пальцами правой ухватил ее за присоску, которой она впилась в шею, и рванул. После некоторого сопротивления червяк оторвался от шеи.

— Хорошо бы насыпать в таз немного опилок, — произнес мастро Антонио, прежде чем бросить туда пиявку.

Повернувшись к сыну, Ассунта приказала ему принести из кухни две горсти опилок. Марко не двинулся с места и толкнул локтем брата. По шее мастро Паоло ручейком стекала кровь, черная, густая, и цирюльник осторожно вытирал ее.

— Здорово сосут. После них остаются ранки. Но это даже хорошо, больше крови вытечет.

Амитрано и Ассунта все еще стояли подле дедушки. Держа его за руки, они вглядывались в его лицо. Когда кровь приостановилась, мастро Антонио оторвал вторую пиявку и тоже бросил ее в таз.

Марко смотрел на пиявок. Они неподвижно лежали там, куда их бросили. Они были не меньше пятнадцати сантиметров в длину и толще большого пальца отца. Вернулся Паоло, неся в пригоршне опилки. Он подошел к мастро Антонио и показал ему их.

— Молодец. А теперь брось опилки в таз, — сказал цирюльник, отвлекшись на момент от больного.

— Прямо на них?

— Да, на них.

Паоло расставил ладони, и тонкий слой опилок покрыл черных тварей.

— Теперь бы хорошо горячей воды, — сказал мастро Антонио.

Ассунта позвала дочь и велела принести воду.

— Сколько лет мастро Паоло? — спросил цирюльник немного погодя, словно продолжая случайно прерванную беседу, а сам тем временем зажимал ваткой вторую ранку.

— Сколько ему лет? — переспросила Ассунта, оборачиваясь к мужу. — Он шестьдесят пятого года, на четыре года старше короля. В девятисотом ему было тридцать пять. Сколько же ему теперь?

Амитрано подсчитал в уме.

— Через несколько месяцев будет шестьдесят четыре.

— Уже шестьдесят четыре? — удивилась Ассунта.

— Он совсем еще не старый, — сказал мастро Антонио.

— С ним никогда не случалось ничего подобного, — проговорила Ассунта.

— Но это серьезно, — продолжал мастро Антонио. — Нужно быть осторожным. Это первый звонок.

Кармелла внесла кастрюлю с горячей водой. Ей было тяжело, она шла, подавшись вперед. Мать поспешила навстречу девочке и взяла у нее кастрюлю.

— Вот и хорошо, часть воды для ног, — сказал мастро Антонио, — а часть для рук.

Воду, предназначенную для ног, Ассунта вылила в глиняный таз, и так как другого таза у нее не было, то для рук она приспособила кастрюлю.

— Кармелла, опусти ноги дедушки в воду.

Девочка стала на колени и принялась поливать водой икры деда. Ассунта держала кастрюлю, а Амитрано, зачерпывая пригоршнями воду, лил ее на руки тестя.

Мастро Паоло начал подавать признаки жизни. Он слегка пошевелился и приподнял голову.

— Приходит в себя, — прошептал Амитрано.

Марко и Паоло встали так, чтобы им видно было лицо дедушки. Мать окликнула его, ко совсем тихо; так она обычно будила его на ночное дежурство в таможню.

— Не тревожьте его, — сказал мастро Антонио. — Теперь уложим его в постель, ему лучше всего поспать.

Не заботясь о том, что смоченные спиртом тампоны, которые он приложил к затылку дедушки, могут упасть, мастро Антонио убрал руки и встал перед больным.

Пощупав дедушке пульс и потрогав его лоб, он сказал Амитрано:

— Кажется, он приходит в себя. Мы поспели вовремя, еще немного, и было бы поздно. Поднесем его к кровати на стуле и постараемся уложить.

— Надо бы ему чем-нибудь вытереть руки и ноги, — сказал Амитрано.

Ассунта побежала в свою комнату к вернулась с новым полотенцем, из тех, которые она держала «на всякий случай». Она вытерла отцу сперва руки, потом ноги.

— А теперь марш отсюда! — приказал мастро Антонио детям.

— Унесите воду, и чтобы вас не было ни слышно, ни видно — сказал отец.

Кармелла взяла глиняный таз и вышла первой. Марко передал брату кастрюлю, тот унес ее.

— Ты тоже уходи, — велел ему отец. Он подошел к стулу, на котором сидел дедушка, и они с мастро Антонио взялись снизу за сиденье.

— Теперь осторожно поднесем его к кровати, — сказал мастро Антонио. — Ну, раз, два, три!