Запомни меня такой… А это зависит от того… И этим всё сказано. Пришвартоваться в тихой гавани

Анхелика проснулась от… тишины, стоящей в лагере пиратов. Лагерь практически никогда не спал. Пираты кутили, сидя у костров, ссорились, дрались, мирились, пели, танцевали… Кто-то отползал в шалаши для сна, кто-то кемарил тут же у костра, кто-то приходил на смену ушедшим. Как при этом Френсису удалось наладить охрану лагеря… Стоп! Как она его назвала? Френсис?! По имени??? Ну, да, ладно! Он же не слышит…

Френсис вообще-то вёл себя странно по отношению к ней. Не настаивал на выкупе. Неизменно вежливо приглашал разделить с ним трапезу ужина. Показывал лагерь, как гостеприимный хозяин. Вёл светские беседы о музыке и поэзии. С любопытством расспрашивал о последних веяниях английской моды. С увлечением рассказывал о кораблях и знаменитых мореплавателях. Делился мечтами о кругосветных путешествиях. Не пытался соблазнить. Вёл себя как старый добрый друг или как старший заботливый брат. Неудивительно, что в мыслях она стала звать его Френсисом, а не главарём бандитов и головорезов.

Днём Анхелика с Доминго свободно перемещались по лагерю. Но у свободы тоже были границы. В каких бы направлениях они не шли, рано или поздно, откуда ни возьмись, появлялся абсолютно трезвый и молчаливый пират, который вроде ничего особенного и не делал, но Анхелика с Доминго понимали, что дальше путь им закрыт…

А сегодня Анхелика проснулась от тишины. Она выглянула из своего домика и увидела перед собой абсолютно пустую центральную поляну. Даже дымков от остывающих костров не было видно в предрассветной мгле. Анхелика вспомнила, что именно под утро, когда так сладко и крепко спится, на их корабль напали пираты, и поняла, что команда ушла на новое дело.

У неё в душе заиграли трубы удачи, она растолкала Доминго, надела свой мужской наряд, в котором её взяли в плен, и они побежали в единственном направлении, где не встретили дозорных, охраняющих лагерь. Крутой берег речушки пираты, видимо, посчитали естественным препятствием, которое не надо охранять. Но для беглецов, стремящихся к свободе, это был единственный путь.

Они кубарем скатились с высокого берега, чудом не переломав кости. Только покорябались о выступающие корни деревьев, да вымокли в воде. Вскарабкались по такому же крутому противоположному берегу и углубились в лес. Через несколько часов блужданий в голове Анхелики начала тревожно биться мысль, что спонтанный побег без подготовки был не такой уж хорошей идеей. Очень хотелось есть, и ещё мучительнее – пить. День плавно перешёл в вечер, начало темнеть. Лес никак не кончался. Но даже если они выберутся из него и окажутся на берегу моря – что делать дальше? Ждать проходящего корабля? Сколько? День? Неделю? Месяц?

Когда под её ногой хрустнула ветка и она, вдруг, охваченная со всех сторон сеткой, взлетела вверх, она испугалась, конечно, ойкнула, но и испытала какое-то необъяснимое облегчение – хоть какая-то определённость. Опять же и место для ночлега найдено. В недосягаемости от ночных ползучих гадов. На помощь к ней кинулся Доминго, и тут же взлетел рядом в точно такой же сетке. Ладно, будем спать, утром придумаем, как выбраться из ловушки…

Но утром ничего придумывать не пришлось. Ночью их разбудил свет факелов и веселые голоса пиратов. Их сетки ловко срезали с деревьев, как кокосы с пальмы, и так в сетке и отволокли обратно в лагерь. Бросили в разные каморки, дали по глотку воды и ломтю хлеба, и, после этой «щедрой» трапезы, крепко связав руки и ноги, оставили досматривать ночные сновидения.

А на утро состоялся суд.

5

Хмурый, заросший щетиной Френсис сидел на высоком стуле в качестве судьи. Перед ним прямо на земле расположились пираты. Анхелику и Доминго вывели из своих каморок не покормив, только разрешив справить утреннюю нужду. У Анхелики сжалось сердце. Нет, не от предстоящего фарса под названием «суд», а от вида бедного своего друга – на Доминго не было живого места.

Конвоиры поставили беглецов по левую руку от главаря. С правой стороны встал Бом-Брамсель. Как догадалась Анхелика, он предназначался на роль обвинителя. По его специфическому слогу она поняла, что Бом-Брамсель был из судейского сословия. Стороны защиты в пиратском суде, видимо, не предусматривалось.

Бом-Брамсель гнусавым голосом зачитал обвинения. Анхелике вменялось в вину пренебрежение гостеприимством и чёрная неблагодарность. К этим же обвинениям в сторону Доминго были добавлены ранения восьми человек в правую руку, что лишило последних участия в ближайших налётах и, соответственно, доли в добыче, и организация побега. Анхелика было дёрнулась возразить, но Доминго остановил её горячим шёпотом: «Сеньорита, заклинаю Вас, молчите. Будет только хуже!»

– Какое наказание по данному обвинению предусматривается для женщины? – спросил Френсис после зачитывания обвинений.

– Отработка в качестве прачки, посудомойки, кухарки или на чистке гальюнов…

Море пиратов зашумело, из толпы послышались крики:

– Пусть отрабатывает…

– Трюм набивать²² каждый может…

– Ага! И горло промачивать²³!

– Ишь, ты, белоручка нашлась, горшки за ней выноси…

– Пусть сама за нами выносит…