Запомни меня такой… А это зависит от того… И этим всё сказано. Пришвартоваться в тихой гавани

Для Френсиса собственное спасение было также из разряда чудес, как и для Анхелики. Рассчитывать на чью-то помощь извне не приходилось. Иллюзий насчёт того, что передача своих богатств властям Испании, спасёт его от виселицы, он не строил, а потому стойко переносил все пытки, которыми его подвергали пыточных дел мастера. Принимал муки тела лишь как малую толику искупления своей вины. Нет, не вины за своё пиратское занятие, а вины за гибель своих людей. Ведь как ни крути, его братья погибли из-за него. После бегства Анхелики, он как с катушек слетел. Нет-нет, она ни в чём не виновата. Разве можно заставить сердце полюбить? Разве может быть виноват тот, кого любят, что он не полюбил в ответ? Чтобы заглушить боль потери, ему надо было постоянно чем-то занимать мысли, и он изменил своим правилам осторожно выбирать цель и тщательно готовиться к каждому нападению. Не успев толком разобрать награбленное с одного судна, его команда тут же нападала на первое подвернувшееся. Он как будто был беспробудно пьян. И, если говорить честно, то почти так оно и было. Когда-нибудь это неизбежно должно было закончиться трагедией. Так и случилось в конце концов. И так фарт длился слишком долго – целый год. Его пройдохи дрались до последнего, понимая, что лучше погибнуть в бою, чем на виселице. И почти все погибли. Схватили только тех, кто был без сознания, в том числе и главаря…

Пребывание в тюрьме слилось в одну нескончаемую боль. Но в какой-то момент (Френсис не сразу обратил на это внимание), характер пыток изменился. Боли они почти не причиняли, больше отражались на внешности, чем затрагивали внутренности. Сон в тюрьме был кратким мигом блаженства, и Френсис научился проваливаться в него без сновидений сразу же, как только его тело кидали в камеру после истязаний. И вот в один прекрасный момент он очнулся не у себя в камере, а в какой-то незнакомой комнате, и не на полу, а на самой настоящей кровати. Либо это сон, либо это смерть – подумал он. Первое – плохо, после счастливого сна действительность будет казаться ещё горше, а второе – хорошо, значит, его земные муки уже закончились.

Но это оказались не сон и не смерть, а чудесная действительность! Герцог К. не стал вдаваться в подробности, как он вытащил Френсиса из тюрьмы. Лишь бросил вскользь, что нет на этом свете почти ничего, что нельзя было бы уладить с помощью денег…

– А как Вы очутились в Толедо? – уже смело заглядывая Френсису в глаза, спросила Анхелика.

– Чтобы отдать герцогу К. долг за своё спасение, я вызвался выполнить вместо него просьбу королевы Анны о вызволении Вас из оков нежелательного брака…

На самом деле герцог был возмущён очередной просьбой своей подруги детства. Он считал, что его усилия по спасению пирата и так с лихвой покрывают его долг перед ним за собственную жизнь. А тут его опять просят скакать сломя голову через полстраны, чтобы вызволять какую-то девчонку, которой не нравится избранник её отца. Когда Френсис понял, о какой «девчонке» идёт речь, он загорелся тут же отправиться в дорогу вместо герцога. Герцог посчитал справедливым такое предложение. А окончательно оттаял и, можно даже сказать, проникся дружескими чувствами к Френсису, когда узнал о его благородном происхождении и получил заверения о компенсации понесенных затрат за избавление его от виселицы в десятикратном размере…

«Так вот кому и я, и Френсис обязаны своим спасением! – поняла Анхелика, – Добрая, великодушная королева Анна! Чем я смогу вернуть тебе свой долг?»

Услышанное Анхеликой и обрадовало её, и огорчило одновременно. Обрадовало тем, что рядом, действительно, сидит живой Френсис. А огорчило тем, что не любовь двигала его действиями, а всего лишь чувство долга. И Анхелика опять замкнулась.

– Куда Вы хотите, чтобы я Вас доставил? – вывел Анхелику из задумчивости голос Френсиса.

– В Лондон, конечно!

– Вы не сочтёте за грубость, если я провожу Вас только до корабля?

– Как! «Муженёк» не будет сопровождать свою «жёнушку» в путешествии по морю? А если нападут пираты? – игриво возмутилась Анхелика, решив взять шутливый тон.

– Разве моя «жёнушка» не знает, что последнего пирата повесили ещё месяц назад? – поддержал игру Френсис.

– Значит, Френсиса Благородного больше нет? А кто есть?

– Виконт Донасьен Бернард Френсис де Лорье, к Вашим услугам!

– Жаль, пират Френсис мне нравился, а виконта я ещё не знаю. И куда же направляется виконт Донасьен Бернард Френсис де Лорье?

– У виконта ещё есть неотложные дела в Испании, а затем он отправится к своей семье во Францию…

Шутливость тона сняла висевшее между Анхеликой и Френсисом напряжение, и дальше они уже болтали как двое давних знакомых.

Ах, как Френсису хотелось позвать Анхелику с собой! А как Анхелике хотелось, чтобы её позвали! Но он промолчал, боясь услышать отказ… А она не попросила, опасаясь показаться навязчивой…

17