Запомни меня такой… А это зависит от того… И этим всё сказано. Пришвартоваться в тихой гавани

Несмотря на усталость, заснуть Френсис не мог. Они гнали лошадей весь день и полночи, чтобы остановиться на ночлег уже во Франции, так как и Френсису, и Анхелике слишком опасно было оставаться на территории Испании. Лучше было бы забраться подальше вглубь, хотя бы до Бордо, но и люди, и лошади слишком устали, а потому они сняли комнаты в гостинице Байонны, в первом же французском городке на границе с Испанией.

За стеной в соседнем номере спала Анхелика, а Френсис заснуть никак не мог. Его магнитом тянуло к ней, но он, такой решительный и дерзкий во всём остальном, в отношении неё становился неуверенным в себе. Он мог предугадать её поступки, особенно если сам же их и провоцировал, но что касается её чувств к нему самому… Да и не мог он теперь поступать как главарь пиратов, который сам устанавливает правила. Эта глава его жизни закончилась. Он вернулся к своим истокам, своему происхождению, а, следовательно, должен подчиняться правилам светского общества. Но он ведь муж, в конце концов! Имеет полное право…

Френсис не успел встать с кровати, как вдруг, дверь в его номер тихонечко открылась. В коридоре тоже не было света, но он, привыкший совершать свои знаменитые пиратские налёты в предрассветной мгле, ясно видел образовавшуюся узкую щель. Френсис напрягся – это мог быть кто угодно: наёмники жениха или отца Анхелики, пущенные вдогонку беглянки, испанцы, догадавшиеся о его подмене, или расколовшие на допросе подкупленных герцогом К. людей… Но это была Анхелика! Он ясно разглядел её тоненькую фигурку в белой ночной рубашке.

Анхелика тоже никак не могла заснуть – всё ждала, что вот-вот откроется дверь, и Френсис войдёт в её комнату. Но так и не дождалась. Сейчас, в шаге от исполнения своей самой заветной мечты, что они смогут быть вместе, ведь социальные барьеры между ними рухнули, осталась самая малость – сделать этот последний шаг. И пусть они не смогут жить вместе в Англии (таково было одно из условий королевы Анны – никогда не появляться в её стране, наряду с обещанием не заниматься пиратством и отдать половину своих богатств в пользу английской казны), но ведь они могут жить и во Франции! Только позови! Позови, пожалуйста, Френсис! И, понимая, что эта ночь может оказаться как первой в череде множества их счастливых совместных ночей, так и последней в жизни, Анхелика решительно откинула одеяло и пошла к Френсису. Пусть даже и последняя ночь, но она будет!

Анхелика осторожно присела на край кровати, положила свою ладошку на его руку, лежащую поверх одеяла, и начала рассматривать любимого в неярком свете молодого месяца. Кажется, он похудел за прошедший год, насколько она его помнила. Нос заострился и выглядел ещё тоньше, чем был. В тёмных шелковистых волосах серебрится седина. Бедненький! Сколько же боли ему пришлось претерпеть в испанских застенках!

От неудобства позы у Анхелики затекла спина, и она привстала, чтобы её поменять, а Френсис решил, что она собралась уходить, и потому, вцепившись в её руку, резко потянул на себя. Анхелика даже охнуть не успела, как уже лежала поверх мужа, взгляд его бездонных глаз прямо приковал её к нему, а её пульсирующее лоно точно попало на его восставшую упругую плоть.

Говорить было не о чем и не зачем. Они вцепились друг в друга, как два изголодавшихся зверя, и не могли разъединиться даже на мгновение всю ночь. Когда уставала Анхелика, Френсис просто пытался поудобнее пристроить любимую на своём плече, нежно целовал за ушком, желая спокойной ночи, проводил рукой по её плечам, спине, ягодицам – ничего такого, просто желая убедиться, что одеяло хорошо подоткнуто и нигде не поддувает. Анхелика плотнее прижималась к нему, легонько касалась его губ своими устами, чтобы тоже пожелать спокойной ночи, не желая оставаться не вежливой. Губы их соединялись… поцелуй углублялся… И вот уже новый порыв страсти уносил обоих в ночную даль. Когда Френсис откидывался на подушку, почти теряя сознание после бурного взлёта и освобождения, Анхелика просто использовала время, чтобы изучить и приласкать его покрытое шрамами тело. Но это изучение не продвигалось дальше бёдер, потому что пока она до них доходила, там уже был поднят заградительный шлагбаум. Она ещё успевала подумать, что в следующий раз начнёт с ног, но почти сразу забывала об этом, и вообще обо всём.

Наконец, под утро Анхелику срубило на полуслове. Она ещё успела накрыться рукой Френсиса, как одеялом, поцеловать изгиб его локтя и произнести:

– Спасибо тебе за всё, любимый!

Но последнего слова Френсис уже не услышал.

18

Анхелика проснулась счастливой. Всё тело было полно неги, душа пела от радости. Она сладко потянулась и заозиралась в поисках Френсиса. Рядом в постели его не было. Ах, вот он где! Уже одет, и стоит у окна. Френсис услышал возню за своей спиной и обернулся:

– Вы проснулись, – прозвучало холодно-вежливое, больше похожее на утверждение, чем на вопрос, – Нам надо спешить, чтобы успеть на ближайший корабль из Бордо в Англию. Жду Вас внизу на завтраке.