Запомни меня такой… А это зависит от того… И этим всё сказано. Пришвартоваться в тихой гавани

Всё-таки красота сада взяла своё, и Анхелика понемногу успокоилась. Сад был обустроен вокруг пруда с извилистыми заболоченными берегами. Через пруд было перекинуто несколько мостиков, над самым большим из которых была обустроена галерея, вся увитая глицинией. Глициния к концу сентября уже отцвела, и то тут, то там, среди её изломанных стеблей вспыхивали красными фонариками цветы плетистой розы.

А в пруду благоухали сотни лилий и кувшинок. Это было царство лягушек. Они так оглушительно квакали, что заглушали и стрекот насекомых, и щебет птиц. Поэтому Анхелика прошла дальше вглубь сада по тропинке, сплошь усаженной по бокам цветами. Если бы не это творение явно человеческих рук, можно было бы решить, что этот уголок природы остался нетронутым, таким как она, природа, его и задумывала.

Френсис оббегал полсада, пока не увидел Анхелику, мирно сидящую с закрытыми глазами на скамейке в кудрявой тени. Он умерил шаг и осторожно, чтобы не потревожить и испугать, подошёл. Ей было к лицу чёрное одеяние. В нём она выглядела даже моложе и беззащитнее, что ли. Зачем она приехала? Узнала, что он стал маркизом? Тогда почему представилась своей девичьей фамилией? Не желает признавать его своим мужем?

– Анхелика! – негромко позвал её Френсис.

– Френсис! – открыла глаза девушка.

– Далеко же Вы забрались.

– У Вас очень красивый сад, – решив, что Френсис имеет в виду эту тенистую скамейку, а не вообще её приезд во Францию, ответила, вставая, Анхелика.

– Но Вы же не ради него сюда приехали? – не поддержал светскую болтовню Френсис.

Ему не терпелось сгрести Анхелику в охапку, отнести в дом, окунуться в море страсти, утверждая свои права над ней, но его останавливал её чёрный траурный наряд и её нежелание носить его фамилию. Всё-таки, сначала надо выяснить причину её приезда.

Анхелика явно занервничала от его прямого вопроса. Все заготовленные и тщательно выверенные фразы вылетели у неё из головы. Зря её успехи в хитросплетении слов хвалила королева, как была она прямодушной и открытой испанской девчонкой, так и осталась, а потому ответила в лоб, как и было свойственно её натуре:

– Я беременна…

– Вот как! И кто отец ребёнка? – едва сдерживая себя от вспыхнувшей ярости, ответил Френсис, представив, что кто-то другой дотрагивался до её тонкого девичьего стана, кто-то другой гладил шёлк её волос, кто-то другой ощущал мягкость её пухлых губ.

Анхелика не успела ответить на этот возмутительный вопрос, её горячая испанская натура мгновенно вспыхнула, а рука непроизвольно отвесила Френсису звонкую пощёчину. Вторую пощёчину Френсис не позволил ей осуществить, перехватив уже занесённую для этого руку:

– Я понял, одного раза достаточно.

Френсис не мог так сразу переварить новость о том, что он скоро станет отцом, но главное – то, что Анхелика теперь до конца жизни принадлежит ему, его успокоило и вернуло в состояние превосходства над ней, которое он испытывал в первые дни её плена, играя с ней, как кот с мышкой.

– Итак, ты беременна, предположительно от меня, – не преминул слегка подковырнуть Анхелику Френсис, – нашла меня во Франции… Осталось только выяснить – зачем?

Идеально было бы получить ответ: «Я люблю тебя!», «Жить без тебя не могу!» и так далее. Впрочем, и первой фразы было бы достаточно. Но Анхелика от его вопроса совсем пала духом, как будто со вспышкой негодования, вылившейся в пощёчину, из неё выпустили её последние жизненные силы. Она опустила глаза и начала мямлить едва слышно:

– Я… У меня… Испания… Срочно… Нотариус… Отец… Бумаги… Ребёнок… Королева…

И всё в том же духе. Френсис решил набраться терпения, чтобы из этих обрывочных слов составить представление о её проблеме, но, когда из её прекрасных глаз неудержимым потоком хлынули слёзы, не выдержал. Нежно прижал Анхелику к себе и усадил на скамейку. Ласка произвела обратный эффект – Анхелика ещё больше разрыдалась. Он баюкал её как ребёнка, пока не увидел, что слёзы иссякли, и что она уже может его слышать и воспринимать.

– Я буду говорить, а ты кивни мне головой, если я прав. Хорошо? – как можно спокойнее произнёс Френсис, и, дождавшись согласного кивка, продолжил, – У тебя умер отец, и тебе надо ехать в Испанию, чтобы разобраться с наследством, так? А ты боишься ехать одна из-за ребёнка, так?

Френсис не смог присоединить к этой логической цепочке слова «бумаги» и «королева», но, поскольку получил ответ «Да» на оба своих вопроса, ему и так стало понятно, что делать.

– Сделаем так: сегодня мы никуда не поедем, ты слишком устала и перенервничала, а мне надо сделать распоряжения по хозяйству. Отправимся завтра поутру. Согласна?