Запомни меня такой… А это зависит от того… И этим всё сказано. Пришвартоваться в тихой гавани

Но уже перед первой остановкой на ночлег Анхелика готова была наплевать на гордость и отказаться от своего твёрдого решения, а потому сильно занервничала. Френсис понял её состояние по-своему:

– Дорогая! – сказал он, ласково взяв её за руки, – Я понимаю, что ты беспокоишься о нашем дитя. Я знаю, в испанских семьях при беременности жены близость супругов прекращается, но, поверь, это всё предрассудки. Посмотри, ни во Франции, ни в Англии нет такой традиции, и дети рождаются вполне себе здоровыми. Если ты будешь настаивать – я смирюсь, но тогда нам надо будет брать две отдельные комнаты. Я не смогу справиться со своим желанием, когда ты будешь от меня на расстоянии вытянутой руки!

Анхелика чуть не расхохоталась на этот его монолог (у неё вообще настроение менялось резко на противоположное по нескольку раз на дню: то она впадала в уныние, даже слёзы ни с того, ни с сего на глаза наворачивались, то, вдруг, чувствовала себя бесконечно счастливой, такой, что хотелось смеяться и кричать во всё горло), но сдержалась и благосклонно согласилась на одну комнату и, соответственно, общую кровать.

Дальше – и дни, и страстные ночи, всё шло, с точки зрения Анхелики, как по маслу. А вот Френсису его безукоризненное поведение давалось с трудом. Анхелика капризничала, как малое дитя, выясняющее границы дозволенного. Френсису, привыкшему командовать, а не выполнять чьи-то, по большей части, вздорные прихоти, едва удавалось сдерживаться. Но, как только в прекрасных оливках глаз любимой закипали слёзы, он таял и готов был ради неё бежать хоть на край света. А её отчаянная страстность в постели, как будто эта конкретная ночь последняя в их жизни, искупала все её дневные причуды.

Нотариус отца Анхелики находился в Толедо, туда супруги и отправились в первую очередь, тем более что это было по дороге и ближе, чем Анжер. Выяснилось, что финансовые дела сеньора Альвареса находятся, действительно, в плачевном состоянии. Имение заложено и перезаложено, а дохода от ювелирных мастерских едва хватает на покрытие процентов по закладным. Анхелика не собиралась жить в Толедо и совсем ничего не понимала в управлении производством, а потому они распорядились о продаже мастерских. Хватит ли вырученных за них денег на покрытие всех долгов, Анхелика не знала – переговоры вёл Френсис. Он только уточнил у неё: намерена ли она оставить за собой имение под Анжером? Получил утвердительный ответ и дальше распоряжался уже сам. Анхелика так и не узнала, что Френсису пришлось вложить часть своих денег, чтобы очистить имение от долгов. Он прекрасно понимал, что Анжер так же дорог Анхелике, как для него Живерни. И пусть теперь его имение станет родным и для жены, и для их будущих детей, но и испанские корни Анхелики не будут обрублены.

Пробыв в Толедо неделю, Анхелика и Френсис отправились в Анжер.

22

– Дорогая, пора возвращаться домой! – полуутвердительно, полувопросительно произнёс Френсис.

Такую манеру разговора с Анхеликой Френсис нащупал по дороге в Анжер. Она, вроде бы, и командной не была, но, в тоже время, направляла мысли жены в правильное русло (пригодилась выучка управления пиратской вольницей, когда тоже приходилось лавировать, а не брать нахрапом).

Возвращаться и, правда, было пора. Они и так слишком задержались в Анжере. Здесь все дела были сделаны – могила сеньора Альвареса приведена в порядок, с долгами покончено, нанят толковый управляющий и слуги для поддержания имения в надлежащем состоянии. На дворе уже конец октября, погода вот-вот испортится, и возвращение в Живерни, которое и при хорошем раскладе должно занять две недели, может затянуться на все три, а то и месяц. А там и до родов недалеко. Нет! Решительно надо отправляться в обратный путь!

– Да, – понуро ответила Анхелика.

Она не представляла себе жизнь одной. Не то, что она будет одна (справилась же она в Англии, а тогда она была и младше, и глупее, и в чужой стране, и без крыши над головой и, считай, без денег), а то, что она будет без Френсиса… Но у неё теперь есть ради кого жить, есть на кого направить всю свою любовь – её дочка.

– Когда ты планируешь выехать?

– Послезавтра. Одного дня нам на сборы хватит.

– Да… Конечно… Я соберу твои вещи…

– А свои ты уже собрала?

Анхелика не смогла ответить на этот простой вопрос – её душили слёзы. Она только горестно покачала головой. Френсис подошёл поближе, обнял жену и попытался заглянуть ей в глаза:

– Дорогая! Ну что опять случилось? Почему у тебя глаза на мокром месте? Ты плохо себя чувствуешь?

– Прекрати делать вид, что ничего не понимаешь, – ответила Анхелика, высвобождаясь из объятий мужчины, – В качестве кого я с тобой поеду? В качестве вечной любовницы? Наши фальшивые бумаги обманули отца и нотариуса – и, слава богу! Но мы-то с тобой знаем, что наш брак не настоящий!