Заповедь

Мурат невольно глянул на свои сапоги: кое-как залатанные, они вновь расползлись; гордо поджал пальцы, чтобы не выглядывали, лихорадочно поискал веских опровержений словам попа, но ничего путного не пришло в голову, и он сказал:

— Я людям справедливость несу.

Поп невесело захохотал, назидательно вымолвил:

— Людям еда нужна, одежда. С голоду дети мрут.

— Все дадим им, все! — загорячился Мурат.

— Ты, Дмитрий, веришь его побасенкам? — обратился к мужику поп.

Эта минута, что последовала за вопросом попа, и стала роковой для горца. Бойцы напряженно ждали, что скажет Дмитрий. Тягостное томление с силой давило на мужика, но он молча переступал с ноги на ногу и хотел было что-то высказать, да встретился взглядом с Муратом, замялся, но, тут же рассердившись на себя, неожиданно с вызовом посмотрел на горца. И понял Мурат, что сильно сомневается Дмитрий и не хочет этого скрывать. Его неверие больно задело горца. Ему надо было немедленно доказать и мужику, и попу, и всему миру, что советская власть несет с собой людям счастье! Доказать сию минуту! Доказать не словами, а делом! Весомо! Пусть убедится этот недовер-поп, что счастье может быть и на земле! Мурат покраснел от гнева, закричал:

— Федор! Раздать обоз! Все раздать: муку, ботинки, масло! Всем раздать!

— Не положено вроде, — замялся Федька и напомнил не раз слышанное: — трофеи сдавать. Армия сама босая и голодная!

— Не положено? — вскипел командир. — А с голоду умирать положено?! Мурат захватил обоз — Мурат его и раздал! — и неожиданно тихо попросил: — Гони, сынок, гони обоз по селу... — повернувшись к попу, сказал: — А с тобой, белый поп, другой разговор будет. — Приказал Виктору: — В подвал его посади!..

***

И закипело! Бойцы по приказу командира, несмотря на рань, собрали к дому попа крестьян. Каждый из них, как было наказано, прихватил с собой топор или пилу. После того, как Мурат высказался перед ними, толпа заволновалась, несмело зароптала. Крестьяне стали подталкивать друг друга локтями, предлагая вымолвить слово от имени общества. Наконец от толпы отделился старик, приблизился к горцу и, мня шапку в руках, сказал:

— Прыткий ты, Мурат... А граф придет, с кого спрос будет? — и махнул шапкой в сторону толпы. — С мужика!

Толпа зашумела. Не этого ожидал горец от крестьян, поэтому он остро посмотрел на старика и твердо заявил:

— Не придет граф.

В толпе засмеялись, скептически заулыбались. Андрей за спиной командира показал крестьянам кулак. Смолкли мужики. Старик поклонился Мурату, почтительно спросил:

— Нешто не поймем мы: силком ты нас гонишь дорогу прорубать али по доброй воле?

Мурат окинул взором крестьян, убежденно сказал:

— Добровольно.

— Ага! — радостно пронеслось по толпе.

И тут горец строго добавил:

— Но чтобы все были!

Крестьяне ахнули, послышался чей-то истерический смех — и опять все смолкло.

— Мурат не к себе домой приглашает, — сказал горец. — Не так: кто хочет идет, кто не хочет — не идет. Чтобы через час все были в лесу! Все! — и приказал Андрею: — И отряд тоже!

Старик демонстративно почесал бороду, напрямик спросил его:

— А демократия отменена? Свободы более нет?

Видя, как напряженно толпа ждет его ответа, Мурат вобрал в себя воздух и прокричал на всю улицу:

— Кто захочет отнять у народа свободу, того я вот этим кинжалом! — на клинке холодно блеснул луч утреннего солнца.

Старик пытливо посмотрел на горца, удовлетворенно кивнул:

— Ага, значит, есть свобода, — и простецки добавил: — Тогда я к себе пошел! — и, повернувшись, молча и уверенно пробился сквозь толпу и медленно двинулся по улице.

Крестьяне проследили за ним, перевели разом взгляд на командира и опять же разом зашевелились и пошли, рассыпались по улице, разбредаясь в разные стороны.

— Не гневись, Мурат, — сказал Дмитрий. — Страх, он и у медведя кровавым поносом исходит... — и тоже пошел в сторону...

... Графский лес заполнили бойцы отряда. Крестьян нет, и сколько ни всматривались бойцы в сторону села, так ни один и не показался. Мурат постоял еще минуту-другую, глянул на верхушки деревьев, нервным движением сбросил с плеч на землю бурку, засучил рукава черкески, взял у Андрея топор, взвесил в руке, подошел к дереву... Бойцы с интересом следили за командиром. А он расставил ноги пошире, размахнулся и вонзил в ствол топор. Мелкой дрожью отдалась верхушка дерева. Это была команда. Федька, деловито поплевав на ладони, широко, от самого плеча размахнулся топором... И тотчас же лес огласился ударами топоров и визгом пил. Бойцы рубили графский лес. Рубили легко, споро, задиристо...