Заповедь

— С нею как раз у меня все отлично, — обрубил он зло, — я ее люблю и она меня любит... Мы вместе учимся в университете... Она... удивительная... Красивая, чуткая и... легко ранимая! А он говорит, что мой выбор весьма... неудачен?! И он категорически против моей невесты!

— Кто он? — уточнил я.

— Ваш одноклассник! — зло выпалил Сослан мне в лицо. — Ему, руководителю города, видите ли, не подходит родниться с дочерью клерка госпредприятия! У него есть на примете невесты из дочерей крепко стоящих на ногах солидных людей: президентов банков, бизнесменов, предпринимателей крупного калибра... За их спиной мне, как он твердит с утра до ночи, будет житься припеваючи... А того не желает понять, что я люблю Таню!..

Так вот что происходит с внуком Лены... Борис навязывает ему, на ком он должен жениться!

— А что твой отец? — спросил я.

— Отец? — переспросил Сослан. — Но дед давно подмял его под себя, сломал его волю, и он теперь подать голос боится. Но и он, и мама, и бабуля на моей стороне. Я очень рассчитывал на бабушку, и она сразилась с дедом. Но он и ей сказал, что Таня не войдет в наш дом. Теперь и у бабули неприятности... — Сослан понурил голову.

— А чем не угодил Борису отец Тани? — спросил я.

— Да он его ни разу не видел! — рассердился Сослан. — Танины родители живут в Краснодаре. Отец главный инженер завода, а мать работает в аптеке. Несколько раз то она, то он приезжали сюда, к дочери, посмотреть, как она устроилась в общежитии, как живет, кто друзья... И со мной встречались... Бабушка и дедушка знали ее деда. Да и вы, наверное, помните его. Он был вместе с вами в одном партизанском отряде... Но он погиб...

Странно, но в этот момент я еще не почувствовал опасности.

— Как его фамилия?

— Юрий Ващенко...

Юра?! Опять ты?! Вновь твое имя обожгло мое ухо... Почему судьба спустя полвека опять сталкивает нас? Неужто для меня начинается новая пытка? Как мне хотелось верить, что больше никогда не столкнусь ни с кем из партизанского отряда. Как мечтал об этом! Как желал верить в это!

... Юра не был виновен. Ни в чем. Он не совершил ни предательства, ни измены. Он боялся пыток. Но кто не боится их? Суть в том, что другие молчали, не кричали о своей боязни, а он искренне признался в этом. И если даже ему кажется, что он не выдержит, то и тогда — разве можно карать его за сомнение? Человек отвечает перед другими только за совершенные подлые поступки...

Я давно пришел к выводу, что никто не оправдает меня. Но что сказать внуку Лены? Он ждет ответа... Он верит в мою помощь. Но что мне ему сказать? Что?

— Скажи, по какому телефону можно тебя найти? — спросил я и на его недоумевающий взгляд пояснил: — Мне надо поразмыслить, что делать...

Он нерешительно замялся:

— Дед мне не разрешает давать домашний телефон. Никому. — Он вздохнул. — Но у меня нет выхода... — Он подошел к журнальному столику, где стояла шахматная доска, перевернул бланк для записи шахматной партии; поводив по листу карандашом, он поднялся и кивнул на бумагу: — Я там и адрес оставил. Вдруг вы пожелаете прийти в гости, — и несмело улыбнулся: — Мы с бабушкой будем рады...

Глава 54

Тренер ворвался в номер с шумом и нарочитой бодростью — надо было показать мне, как уверен он в сегодняшнем успехе...

— Ты уже на ногах? Молодец, — похвалил меня Петр Георгиевич и решительно смешал фигуры на доске. — Сейчас — завтракать! А потом займемся дебютом. Я тебе покажу один вариантик... Очень даже может пригодиться. Ты делал зарядку? — подозрительно уставился он на меня.

Он каждое утро заставлял меня делать упражнения. Непреклонен был, хотя сам, судя по тому, как неуклюже у него получалось, вряд ли до тренерства когда-либо совершал эти наклоны, прыжки, отжимы... В отличие от Мясникова, мне, сухопарому, высокому, с длинными ногами, зарядка давалась легко, и думаю, со стороны казалось, что это я тренирую заплывшего жиром, страдающего от каждого движения доброго дядю. В режим дня входила и ежедневная пробежка на полтора километра. Но для бега тренер был совершенно не приспособлен, и он начисто игнорировал этот пункт, хотя каждый месяц, переписывая распорядок дня, аккуратно вносил его. Меня бег не увлекал и, естественно, устраивала тактика Петра Георгиевича.