Заповедь

— Ты не бросишь Зарему! — эта фраза прозвучала неожиданно не только для Таймураза, но и для самого Мурата.

У Таймураза сузились глаза до щелочек, вот-вот вспыхнет пламень гнева, который не усмирить без кровавого побоища. Мурат сжался, готовый дать отпор. Они стояли друг против друга, каждый чувствуя свою правоту, и достаточно было малейшего неосторожного жеста, чтобы они бросились в драку... И тут руки Таймураза безвольно повисли вдоль тела. Лицо помертвело... И эта перемена вызвала у Мурата неожиданную жалость... Он страдал и за нее, и за него. Где же выход?

— Погибнет она, — мягко сказал Мурат.

— Ты жалеешь ее?! — сжал пальцы в кулаки Таймураз. — А меня не жалеешь?! Гибну я! Не могу я всю жизнь быть рядом с ней! Не могу! Одна у меня жизнь, одна!..

— И у нее одна.

— О своей пусть позаботится сама! — оборвал друга Таймураз. — А я уеду. Уеду далеко!

— А ей куда, ей, опозоренной и слабой?!

— Отведешь в дом отца, — попросил Таймураз.

— Твоего? — удивился Мурат.

— Ее отца, — поморщился Таймураз.

— Не примет! — отмахнулся Мурат.

— Простит, — стал успокаивать его Таймураз. — Она рассказывает, что он ее любит.

— Честь фамилии дороже любви, — возразил Мурат.

— Так будет лучше и для нее, и для меня, — настаивал Таймураз.

— Не ври! — закричал Мурат. — Не о ней — о себе думаешь!

Таймураз отвернулся от него, сел на камень.

— Готовил засаду, а сам угодил, — вслух подумал Мурат.

— Обвиняешь, что я о ней не думаю? Врешь! Я о ней думаю! — глухо заявил Таймураз и закричал в отчаянии. — Не проси меня, Мурат, все рассказывать! Поверь: не могу с ней! И ей лучше будет, Мурат! Ведь я убегу и никогда не возвращусь сюда! Никогда она не увидит меня, не услышит ничего обо мне! Забудет, что был я! — он закрыл глаза и прижал кулак ко лбу.

— Тебе не ее жаль, — покачал головой Мурат... Он искренне недоумевал, как это можно не любить такую девушку...

Зарема встретила их у ручья. Вскочила, бросилась к Таймуразу, но в последний момент застыдилась Мурата, замялась. Теперь ее взгляд, которым она окидывала Гагаева, не был таким жестким. Она убедилась, что он им помогает, и это постепенно смирило с его частыми посещениями...

— Я приготовила еду, — сказала она весело. — Пойдемте.

— Ты опять не ела без меня? — строго спросил Таймураз.

— Не лезет в рот кусок, — искренне заявила она. — А я и не голодна. И разве нам неизвестно, что жена не должна раньше мужа к еде прикасаться?..

Жена?! Таймураз взглядом поискал сочувствия у друга, как бы сказав ему:

видишь, как с ней трудно! Простые вещи сложными становятся...

***

Таймураз прощался с Заремой. Но она не подозревала о разлуке. Мурату было не по себе и там, в пещере, и здесь, на скале, что повисла над долиной. Зарема весело шутила даже с ним, чего раньше не бывало. Но, видимо, есть предчувствие у человека!.. Когда горцы взяли свои ружья и направились к роднику, откуда вела тропинка к лесистой горе, Зарема вдруг увязалась за ними. Она собиралась провожать их до самого леса. Таймураз не разрешил ей. Тогда горянка обратилась к Мурату, который упорно прятал глаза, и предупредила его:

— Не увлекай Таймураза в горы. Первую дичь подобьете — и домой. Нам хватит! Не обязательно каждый раз стремиться притащить тура. Они лазают по скалам, да таким, что можно и сорваться.

Таймураз поспешно отвернулся и побежал по тропинке.

— Жду! — кричала она вслед. — Я не стану ужинать без вас! — ее постоянная угроза.

— Береги себя! — кричала она.

А Таймураз бежал, рискуя сломать себе шею на крутом спуске, но ему надо было поскорее уйти от этого крика. Он бил их нещадно обоих. Ведь хурджин, что Таймураз перекидывает через плечо, приготовлен в дорогу Муратом и им же, чтобы не вызвать подозрений у Заремы, тайно оставлен у ручья. Таймураз опять был прежним: нетерпеливым, гордым, сильным, деятельным...

Мурат вспомнил и произнес, делая последнюю попытку отговорить друга:

— Как молоденькое деревце она: все ей страшно — и порыв ветра, и поток ливня, и обрушившийся камень... Твое бегство надломит ее. Она же любит тебя, Таймураз!

Он повернулся к нему, торопливо заявил:

— И об этом я думал. И я не хочу, чтобы она знала, что сбежал я. Не хочу, чтобы страдала от мысли, будто не хотел ее. Правда ее убьет. Ты же мне поможешь, Мурат? Мы от нее ушли с тобой на охоту, так? Потом ты один возвратишься и скажешь, что я сорвался в обрыв и река унесла меня. Всем так скажешь!

Ему казалось, он это здорово придумал: и своего добьется, и Зареме будет лучше. Мурат невольно поддался самообману, но через минуту уже сердился и на самого себя, и на друга, зло выговаривая ему:

— «Сердечный» ты: прежде чем барану горло перерезать, делаешь ему последнюю милость — соль на язык кладешь!

— Осуждаешь! — оскорбился Таймураз и решительно заявил: — Я могу и в обрыв. На глазах у тебя. И врать тебе не придется. Хочешь, сейчас брошусь? — в нем билась прежняя горячность и отчаянность. — Но к ней не возвращусь!