Запоздалое признание

Я все же пою, хоть поется несладко!
Он был нищеброд, а она – христарадка.

Они полюбили средь уличной пыли

И жалкую тайну от мира хранили.

Веселая майская ночь оборола —

И сели вобним на ступенях костела.

Она вперемежку, согбенно и снуло,

Несла к нему губы – и корку тянула.

Вполсонках делились под мреющим небом

То хлебом, то лаской, то лаской – то хлебом.

И так утолялись под сенью церковной

И нищенский голод, и голод любовный.

Тебе – вразумленье, рифмач дальнозоркий!

Но нет у него ни подруги – ни корки.

Запоздалое признание

Я люблю твоей радостью поднятый гам
И твоими глазами увиденный взгорок;
Мне так дорог твой смех, что не ведаю сам,
Как же раньше он был не знаком и не дорог.

Заскрипит в половицах, застонет в саду —

Мне шаги твои чудятся в скрипе и стоне,
И бросаюсь к тебе, и тебя не найду,
И мерещатся мне то уста, то ладони.

Набухает слезами небесная высь —

И взывает к тебе, и дозваться не в силе…
Ты сюда не вернись, никогда не вернись —
Но молись обо всех, кто тебя не любили!

«Полюбить уж пора бы ту пустошь за домом…»

Полюбить уж пора бы ту пустошь за домом,
Небом хворую стаю, деревья с надломом
И забор, потерявший в беде столько досок,
Что упал на лужайку – стремянки набросок.

Полюбить уж пора бы тот вечер за долом,

Сад умерших соседей с плетнем невеселым
И потемки, украдкой дарящие негу
Еще прежде, чем грезы упрячут к ночлегу.

И пора бы, как нищий – оглодыши корок,

Подбирать прозолоты с напуганных шторок,
И, вдвоем забывая про смерти осклабы,
Нам сидеть и не плакать – не плакать пора бы!

Невозвратные сумерки

Розовеют в закате сухие листки…
Прокатила телега. И сон задушевный
Так же катится в темень, колесно-распевный.
У нахохленных туч – беготня взапуски!

Что осталось от Бога – то в небе затлелом.

О, поверить в Остаток и в вере коснеть!
Со звездою помериться вещим уделом,
Серебриться о чем-то, что сбудется впредь…

Иль, впивая всю грусть, сколько есть в бытии,

На снежистых горах добелевшую к муке,
Отыскать две руки, без грядущего руки,
И потом целовать их, не ведая – чьи…

А когда целовал их в весенней морочи,

Разве знал я тебя? И была ты иль нет?
Но любил твои трепеты, душу и очи,
Целый свет – и уста – и опять целый свет!

Тот