Запрет на любовь

Как ты могла, Тата?

Разве так я тебя воспитывал?

Дрянь!

Как мне людям в глаза после такого смотреть?

Ты опозорила нашу семью!

Ты стала в точности, как она!

Что у тебя с ним было, змея?

Каждая брошенная им фраза, словно гвоздь в крышку моего гроба, но вот это его обращение «змея» ранило сильнее всего, хоть и понимаю, что заслужила.

Уверенная в себе Я всегда говорила отцу, что никогда и ни за что в жизни не предаст нашу с ним семью. Не поступит так, как поступила мать. А что в итоге? Фотография наглядно демонстрирует обратное.

Боже, где была моя голова? Почему я не подумала о том, что минутная слабость может в последствии нанести непоправимый ущерб? Там ведь повсюду чёртовы окна были. Стоило догадаться о том, что за нами могут наблюдать со стороны чистого любопытства ради.

Встаю с пола и иду к шкафу.

Достаю спрятанные вглубь чемоданы.

Снимаю с вешалок одежду и бросаю её на кровать.

Выполняя механические движения, не перестаю рыдать.

Бестолковая.

Будь ты умнее, этого не случилось бы!

Зачем? Зачем в моменте поддалась чувствам, не имеющим никакого будущего? Зачем так подставилась?

Если раньше во мне теплилась надежда на то, что отец поймёт меня и изменит своё решение относительно моей свадьбы с Горозией, то сейчас, после увиденного, он скорее всего, просто насильно меня за него выдаст.

Парадокс. А я ведь, получается, действительно повторяю судьбу своей матери. Всё в точности ровно также. Жених-грузин. Вынужденный ранний брак. Семья с человеком, к которому ты равнодушна.

Страшно становится, стоит лишь это представить.

Только сейчас понимаю, что до сегодняшнего дня вообще всерьёз не задумывалась о своём замужестве.

Мы с Горозией дружили, вместе росли, встречались. Наши отношения развивались постепенно и планомерно. Всё поэтапно, всё логично.

Мне чуть ли не с самого детства заложили в голову идею о том, что он — мой будущий муж. И ведь это казалось таким правильным! Кто мог предположить, что однажды, целуя другого парня, я вдруг чётко осознаю и почувствую: Левана не люблю, нет…

Складывая вещи в чемоданы, неожиданно для себя сожалею о том, что не поговорила со своей матерью.

Проанализировать этот странный порыв не успеваю. Вновь оживает оставленный на полу телефон.

Долго не подхожу к нему, пока он настырно вибрирует, сигнализируя о входящих. Боюсь увидеть там то, что окончательно меня уничтожит. Однако когда всё-таки решаюсь, становится лишь ещё хуже, ведь на экране опять светятся сообщения от неизвестного номера, но от известного мне абонента.

8962955**** «Почему молчишь и не отвечаешь мне? Не можешь?»

8962955**** «Джугели, у нас получится. Обещаю»

8962955**** «Ты главное ничего не бойся. Я всё устрою. Поняла?»

8962955**** «Хочу, чтобы ты знала. Я ради тебя и твоего счастья на многое пойду»

8962955**** «Не веришь? Докажу»

Безмолвно реву, читая это.

Воскрешаю в памяти дорогие сердцу картинки.

Марсель внаглую меняется с Пашей местами. Танцует на линейке со мной. Сжимает в объятиях, совсем не держит дистанцию. Говорит мне такие вещи, от которых кружится голова и в груди невероятно горячо становится.

«За меня пойдёшь, если позову?»

«Любить тебя буду»

«Как там, и в горе, и в радости»

А как смотрел, касался…

Я никогда этого не забуду.

Сквозь мутную пелену замечаю ещё одно прилетевшее сообщение.

Илона Вебер: «ВОЗЬМИ ТРУБКУ, СРОЧНО!!!»

Она настойчиво трезвонит и я зачем-то принимаю вызов.

— Тата, — доносится до меня её встревоженный голос. — Ты… как?

Шмыгаю носом. Просто плачу, не в силах ответить.

— Господи. Что там у вас происходит? Ты никому не отвечаешь. После линейки сразу исчезла.

— Я…

— Зачем эти грузины заявились в Красоморск?

— Я уезжаю, Илон, — на выдохе сообщаю.

— Что? Уезжаешь? Когда?

— Сейчас, — отзываюсь тихо.

— В смысле сейчас? Подожди, нет. Тебе нельзя. Нельзя уезжать, Тата!

— Никому не рассказывай.

— Ты меня слышишь? Я делала расклад.

— Илон, пожалуйста, — устало прикрываю веки.

— Там башня! Десять мечей и…

— Извини, я не могу говорить.

Сбрасываю. Потому что слышу голос деда в холле.

— Я понял. Да. Добро, Амиран.

Это он произносит, уже заходя ко мне в комнату.

— Ты собралась? — интересуется сухо, глядя на меня сверху вниз. Как на ничтожество.

Молчу.

— У тебя пять минут. Я жду за дверью.

— Так не терпится вышвырнуть меня из своего дома?

— Что там у тебя? Телефон? Давай сюда, — протягивает раскрытую ладонь.

Встаю.